Глава 1. Прибыл
Стоя на куче строительного мусора и сжимая в руках черенок лопаты, Мишка озадаченно озирался по сторонам. Вместо стен фургона – вокруг дремучий лес! Это что, иллюзия? Голограмма?
Повертелся во все стороны – картина не меняется. Сделал пару шагов и потрогал. То, что выглядит еловой веткой, на ощупь – еловая ветка. И пахнет хвоей.
Куснул. Вкусовые качества зеленых иголок безупречны. Шум ветра в вершинах деревьев звучит натурально. Кажется, все пять органов чувств пытаются убедить его в том, что он находится среди первозданной природы, а не на стройке в кузове фургончика, куда забрасывал сваленный в груду хлам, а потом и сам залез, чтобы сдвинуть мусор подальше.
Постоял несколько минут, ожидая, когда закончится этот глупый розыгрыш, а потом двинулся в сторону невысоко стоящего солнца. С каждым шагом чувство реальности крепло. Сосны и березы, липы и осины. Знакомые травы средней полосы. Незнакомые, впрочем, тоже – он не самый великий натуралист.
Шел все время на солнышко, чтобы не путаться. Местность рельефная: то спуски, то подъемы. Редколесье и густые заросли, участки могучих деревьев или места, заваленные выворотнями, буреломом. Гари, где сквозь траву пробивается молодой березняк.
Напился в ручейке, присел на поваленный ствол и задумался. Совсем ведь дикие места. Ни одного пня, ни одной просеки – столько леса оставалось без внимания лесозаготовителей! Столбы или дороги ему тоже не встретились. Видимо, это настоящий медвежий угол. Судя по состоянию плодов лещины, сейчас здесь или конец весны, или начало лета. А был ведь конец августа – до начала занятий в институте оставалось совсем немного.
Проследив движение солнца по небосводу, он определил, что, по крайней мере, по-прежнему находится в Северном полушарии. Значит, для выхода к людям разумнее идти на юг. Но путь может оказаться долгим, так что торопиться не надо. А надо позаботиться о пропитании. На плоды особо рассчитывать не следует, мало нынче их поспело. Придется добывать какую-нибудь живность. Пожалуй, проще всего убить змею. Лопатой это сделать несложно.
Убить как раз оказалось сложно. И разыскивать пришлось долго. Крупный экземпляр нашелся на склоне: согнувшись дугой, на поверхности большого камня возлежала довольно крупная змея. Мишку эта тварь обнаружила, едва он попытался приблизиться. Приняла угрожающую позу и… загремела погремушкой на хвосте. Вот тебе раз! Один короткий звук – и сразу весь мир в корне изменился. Кажется, такие змеюшки водятся только на Северо-Американском континенте! Причем в основном в восточной и центральной его части. Как раз в тех самых местах, где встретить заваленный буреломом лес – дело нереальное. Люди там живут довольно плотно, поэтому, отмахав пару десятков километров, обязательно встретишь хоть какой-нибудь след человеческой деятельности. А он-то прошел больше!
Итак, придется признать: фургон мусорки зашвырнул его не просто в иное место, но и в другое время. Возможно, он ошибается. Но в любом случае оптимальным для него сейчас является не передвижение в поисках выхода к людям, а обустройство на этом самом месте. «Стану новым Робинзоном», – вздохнул Мишка.
Змеюка, воспользовавшись заминкой охотника, скрылась в траве.
Жаль, что добыча ускользнула. Кушать хочется по-прежнему. Вообще-то легче всего поймать рыбу. А змеи местные, какие-то они нелюбезные. И слишком подвижные. Наверное, не стоит связываться с ними без особой надобности. Да он, в конце концов, и не серпентолог, чтобы искать ядовитых созданий в высокой траве! Мишка вернулся к ручью и побрел вниз по течению. Как же он сразу не догадался пойти по берегу! Все маленькие водные потоки сливаются в большие, а люди всегда у водоемов селятся. Надо было ему сразу топать под уклон местности, а не спешить вслед за солнцем. Правда, русло все вьется да вьется, а под ногами хлюпает. Сыро в низких местах, что тут сделаешь!
Путь занял пару часов, но вывел к вполне выразительной речушке. Если хорошо разогнаться, перепрыгнуть, пожалуй, можно. Дно и берега каменистые, течение неслабое, но и не горный поток. Вода прозрачная, и рыбу видно. Удочки с собой нет, да и не представляет он, как при таком течении ее использовать. Поплавок-то будет сносить!
Сетку он тоже не прихватил. Лопатой вряд ли что-то добудет. Говорят, умельцы руками ловят, – интересно, как? С другой стороны, окунуться не помешает, денек-то жаркий.
Вода бодрит, но она не слишком холодная, в самый раз. Рыбки в руки не даются. И вот сидит он на берегу и посматривает на вытянутые силуэты в прозрачной воде. Слышал, что в старину били рыбу острогой, похожей на копье. Почему бы не попробовать?
Вырубил лопатой подходящий стволик, очистил от веток, ошкурил, заострил конец перочинным ножом, подошел к берегу, прицелился, ударил. Мимо. Еще раз, снова мимо. Раз двадцать бил и только одну рыбешку оцарапал. Или показалось? Но распугал всех, тут никаких сомнений! Интересно, что он делал не так?
Во-первых, древко остроги при погружении в воду кажется изломанным. Таков оптический эффект, связанный с тем, что скорости распространения света в воде и воздухе различны. Но для Мишки это означает, что целится он всегда неверно. Хотя и делает поправку, но неточно, на глазок.
Во-вторых, рыбки чуют момент, когда его орудие входит в воду, и бросаются наутек. Причем всегда вперед. Понятно, что он делает упреждение, но ведь заранее не угадаешь, в какую точку бить.
Значит, нужно, чтобы рабочая зона инструмента компенсировала погрешности, возникающие при его использовании. Если бы он наносил удар толстым бревном, то вероятность накрытия цели возросла бы многократно. Однако и тут не все здорово. Бревна-то нет. И вырубать его лопатой почему-то не хочется. А потом, где взять чудо-богатыря, что сумеет молниеносно ткнуть им в воду? Сам Мишка не слабак, обычных средних кондиций молодой мужчина. Но тяжести предпочитал доверять подъемному крану. Или бригаду созывал, чтоб подсобили крепкие парни.
Но даже в случае успеха с гипотетическим бревном он не уверен в том, что добычу удастся собрать для употребления в пищу. И вообще, нечего мучить голову всякой дурью, знает он правильный ответ. Чего, спрашивается, ради Нептуна изображают с трезубцем? Одна рукоять и много острых элементов, накрывающих площадь неопределенности, неизбежной при поражении подводных целей из воздушной среды. Где тут кусты с прямыми ветками?
Кусок шпагата для шнурки, что натягивают каменщики, в кармане нашелся. Связать метлу и насадить ее на черенок – дело несложное. Вернее, хитрость плотного стягивания пучка ветвей ему хорошо известна. А потом обрезать три четверти прутьев так, чтобы остались редкие заостренные штыри, – вот тут потрудиться пришлось. Зато с первого же удара – рыбка!
Посчитал, что на ужин ему хватит трех. Четвертую добавил для гарантии. Обмазал глиной, закопал неглубоко, а сверху развел костер.
Вообще-то Мишка некурящий, но присказка: «Перекур! Некурящие удваивают темп», – быстро приучила его носить с собой и зажигалку, и пачку сигарет. Нынешние-то проселитренные табачные изделия прогорают, даже если не протягивать через них воздух. А чтобы не приставали, почему не затягивается, он в тесный кружок не лез, хотя и отдаленно не держался. Правильный выбор позиции и верная жестикуляция помогали сойти за «своего», да коли случалась надобность, мог и дымком пыхнуть.
А солнышко уже закатывается. Устроился на сухом взгорке под пушистой еловой юбкой на слежавшейся за много лет хвое. Улегся и заснул в обнимку с лопатой, на случай, если кто-нибудь проявит к нему интерес. Даже комары тут особо не донимают.
Глава 2. Осмотрелся
Проснулся на рассвете. Как раз первые птахи подали голоса. Озяб немного, но не скажешь, что замерз. Глоток воды из реки – вот и весь завтрак. В одну руку взял лопату, в другую – острогу и по каменистому пляжу направился вниз по течению речушки. Вчера он предположил, что оказался в безлюдном крае. Даже додумался до того, что угодил в Северную Америку. Но если добраться до судоходной реки, то, может быть, выяснится, что все не так уж страшно. В крайнем случае, повстречает добрых индейцев, выучится охотиться и возьмет в свой вигвам черноволосую скво.
А между тем ничего, что говорило бы о посещении этих мест человеком, ему на глаза не попадало. Тропы, ведущие к реке, явно проложены зверями, приходившими на водопой. Ни черепка, ни щепочки, ни следа ноги. В то же время в местах с влажным грунтом сколько угодно отпечатков копыт или лап. И никаких зарубок на деревьях, не говоря уж о чем-нибудь более явном.
По берегам встречались и скальные обнажения, и каменистые осыпи. За ними виднелись пологие склоны невысоких холмов или компактные низменные равнины. Мишка крутил головой, пытаясь обнаружить пещеру или промоину, где можно было бы оборудовать укрытие, но ничего подходящего глаз не отмечал. Взгляд останавливало изобилие незрелых орехов, неспелых ягод. К вечеру русло стало песчаным, а местами и глинистым. Течение замедлилось, а сама речка сделалась шире и глубже. Дно, во всяком случае, уже не просматривалось.
Заночевал на берегу широкого плеса, точно так же устроившись под елкой. Меню осталось прежним.
Следующий день опять провел в дороге. И речка вывела наконец Мишку к обширному водоему, вероятней всего – к реке, поскольку, хотя направленного течения глаз не отмечал, противоположный берег просматривался в нескольких сотнях метров, а несколько островов имели явно вытянутую форму. Как будто нанесены водным потоком. Вправо и влево обзор ограничивался поворотами. Ни лодки, ни плота, ни пристани.
Сел и пригорюнился. Один, как перст, и никому не нужен. По всему выходит, что рассчитывать ему предстоит только на себя, – кажется, именно эта мысль вдохновляла Робинзона из книги, прочитанной Мишкой в детстве. Но у того рядом оказался севший на мель корабль с необычайно полезными вещами. А тут лопата и то, что в карманах. И… куча строительного мусора, если он сумеет к ней вернуться.
Он ее собственноручно закидал в фургончик, но что там было, уже не помнил. Обычно среди обломков кирпича и засохших комков штукатурного раствора попадаются гнутые гвозди, пластиковые и жестяные емкости, ошметки бумаги, картона, обрывки шпагата. Где еще он это отыщет в предстоящем ему каменном веке? Как ни крути, надо возвращаться. Тем более что камней, основы его будущего инструментального хозяйства, в тех местах значительно больше.
Мишка встал и потопал обратно.
В дороге его кормилица-острога начала терять зубья, расшатываться и расползаться. По мере того как река становилась глубже, добычи становилось меньше. Слишком уж сильно «метла» тормозила в воде. Мишка ее несколько раз перевязывал, уменьшая сечение. Закончилось все тем, что он просто расщепил ударный конец на четыре острия, а чтобы трещина не ползла дальше, наложил веревочный бандаж. Удар у него теперь был неплохо поставлен, и места, где водится рыбка, он научился распознавать издалека.
Ночуя под елками, никогда не забывал соорудить толстое ложе из лапника. Не каждый раз эти живые шатры дислоцируются на пригорках. Обживался, одним словом, помаленьку. Даже от летучих кровососов теперь почти не страдал. Такое впечатление, что организм начал вырабатывать антидот к той гадости, что эти крылатые кровопийцы заносят под кожу. Да и интенсивность нападений заметно снизилась. Не иначе, организм стал производить и выделять через кожу… дихлорэтан?.. дихлофос?.. диметилфталат? Короче, антиперспирант, или как он называется? Отпугиватель, одним словом.
До места первой ночевки добрался без приключений. Также без труда разыскал и ручей, из которого напился. А вот выйти к мусорной свалке удалось не сразу. Очень уж деревья в лесу друг на друга похожи. Два дня прочесывал местность, пока не увидел то, что разыскивал. Первый же взгляд вызвал у него разочарование. Куча оказалась крошечной. Конечно, много ли войдет в фургончик! Он низенький, грузить удобно, за что его охотно использовали, и для разгрузки эта машинка отлучалась ненадолго. Водитель просто заезжал за угол и возвращался с пустым кузовом, поскольку мусор сваливал куда придется. Не фургон, а просто какой-то цирковой шкаф, в котором все исчезает, как у фокусника.
Ясное дело, перебрал он это все по кусочку, по камешку. Умеренно помятое жестяное ведро из-под текстурной пропитки и четыре крышки к нему оказались, пожалуй, самой весомой добычей. Еще металлическая лента от упаковки вызвала легкий намек на радость. Пара пластиковых полуторалитровых флаконов, один из которых даже с крышкой. Несколько отхваченных сварщиком обрезков арматуры, куски проводов, обрывки шпагата, пяток гнутых гвоздей. Ни слетевшей с рукояти кирочки каменщика, ни поломанной стамески, ни обрезка ржавой трубы. Бедный улов. Собственно, в ведро все и вошло. Немного прилипшего к обрывкам бумаги битума так, не отковыривая, унес с собой. И кусок засохшей шпаклевки прихватил, хотя водой после застывания она не растворяется.
Теперь следовало определиться с местом жительства. Никаких сомнений в том, чем следует заняться в первую очередь, у Мишки не возникало. Это известно совершенно точно – любая культура начинается с керамики. Так что место ему нужно такое, чтобы вода, глина и дрова оказались под рукой. А еще ему потребуется обжиговая печь, потому что в течение суток кормить жаркое пламя открытого костра – это занятие лишь для истинных пироманов.
Отклониться от надоевшей рыбной диеты ему удалось, когда он заподозрил в одной травке лук. Копнул, обмыл светлый толстый корешок, отведал – точно, лучок! Причем практически не горький. Довольно сытный, кстати. А если сварить? Пока не в чем. Вот. Стало быть, нечего прохлаждаться, надо горшки делать.