Лунный камень

VIII

Следующим утром (двадцать шестого числа) я показал мистеру Фрэнклину эту колдовскую штуку и рассказал ему обо всем. Он думал, что индийцы не только следили за алмазом, но также имели глупость верить в свое колдовство (под ним он подразумевал пассы над головой мальчика, наливание чернил на его ладонь и надежду на то, что он увидит людей и предметы, недоступные человеческому зрению).

– Поверьте, – говорил мне мистер Фрэнклин, – индийцы убеждены, что мы оставим алмаз здесь, а ясновидящего мальчика они привезли для того, чтобы он показал им, как до него добраться.

– Как вы думаете, сэр, они предпримут новую попытку? – спросил я.

– Все зависит от способностей мальчика, – сказал мистер Фрэнклин. – Если он может увидать алмаз в железном сундуке фризинголлского банка, то индийцы не будут тревожить нас своими посещениями до поры до времени. Если же нет, то у нас еще появится возможность поймать их в кустарнике.

Я ждал этого случая, но он, как ни странно, так и не представился. С двадцать девятого числа мисс Рэйчел и мистер Фрэнклин придумали новый способ проводить время, которое им совершенно некуда было девать. В жизни господ вообще присутствует такой подводный камень, как праздность, и зачастую они вынуждены искать себе хоть какое-нибудь занятие. Мистер Фрэнклин, этот универсальный гений, дошел в своих поисках до того, что изобрел новый состав для разведения краски, который мисс Рэйчел, нарядившись в передник и косыночку, опробовала на двери своей гостиной. Вскоре, не без помощи мистера Фрэнклина, на двери появились грифы, цветы, купидоны и тому подобные рисунки.

Следующим днем, о котором стоит упомянуть, было воскресенье, четвертое июня. В этот вечер мы в людской первый раз обсудили один домашний вопрос. Замечая, какое удовольствие мистер Фрэнклин и мисс Рэйчел находили в обществе друг друга, мы весьма естественно предполагали, что скоро дойдет до свадьбы, однако на деле все оказалось совсем не просто. Чувства мистера Фрэнклина были очевидны – главное затруднение состояло в том, чтобы понять мисс Рэйчел.

Двадцать первого июня наступал ее восемнадцатый день рождения. Если вам нравятся брюнетки, то я ручаюсь, что вы никогда не встречали такой хорошенькой девушки, как мисс Рэйчел. Она была невысокого роста, но бесподобно сложена. Никогда и ни у кого не видел я таких черных, как смоль, волос и глаз, под стать волосам. Ее губы и подбородок, говоря словами мистера Фрэнклина, – «лакомые кусочки, достойные богов». Присовокупите ко всему сказанному, что она всегда держалась надменно, повелительно, аристократично, обладала чистым голосом, звучным, как металл, и улыбкой, очень мило зарождавшейся в глазах, прежде чем появиться на губах, – и вот вам ее портрет.

«А каков был ее характер?» – спросите вы. Говоря серьезно, мисс Рэйчел, обладая бездной прелестей, имела один недостаток. Она судила так, как редкие женщины вдвое старше ее, никогда не спрашивала совета, никогда заранее не говорила о своих намерениях и не поверяла никому секретов, даже матери. Одним словом, мисс Рэйчел всегда поступала по-своему. От миледи мне не раз доводилось слышать такие слова:

– Лучший друг и злейший враг Рэйчел – она сама.

При всей ее скрытности и своеволии в ней не было ни тени фальши. Я не помню, чтобы она когда-нибудь сказала «нет», имея в мыслях «да». Теперь, когда я познакомил вас с мисс Рэйчел поближе, мы можем заняться ее видами на супружество. Двенадцатого июня моя госпожа послала одному джентльмену в Лондон приглашение на день рождения дочери. Этому-то счастливцу, как я полагал, и было отдано ее сердце. Как мистер Фрэнклин, он приходился ей кузеном. Звали его мистер Годфри Эбльуайт.

При всем своем блестящем уме и вообще хороших качествах мистер Фрэнклин, по моему мнению, не мог затмить мистера Годфри, хотя бы потому, что тот был гораздо выше. К тому же мистер Эбльуайт был адвокатом, дамским угодником по темпераменту и добрым самаритянином по собственному выбору. Женские благотворительные общества никак не могли без него обойтись. Стоит только собраться какому-нибудь дамскому комитету, как мистер Годфри со шляпой в руке сдерживает горячность выступающих и ведет милых дам по тернистому деловому пути. В умении выжать слезы и деньги на митингах, посвященных благотворительности, ему не было равных. Но, несмотря на все это, в душе он был кротким, простым и невзыскательным человеком. Он любил всех. И все любили его. Разве были у мистера Фрэнклина, наделенного рядовыми способностями, шансы против такого человека?

Четырнадцатого числа от мистера Годфри пришел ответ. Молодой человек принимал приглашение моей госпожи от среды (дня рождения) до вечера пятницы, когда обязанности по обществу дамской благотворительности заставят его вернуться в город. Он приложил к письму стихи, приуроченные к тому, что он изящно называл «днем рождества» своей кузины. Я должен признать, что мистер Фрэнклин не оставлял попыток заслужить благосклонность мисс Рэйчел, но то, что произошло шестнадцатого июня, кажется, совсем лишило молодого джентльмена шансов на успех.

В тот день к мистеру Фрэнклину по какому-то делу (не касавшемуся алмаза) приезжал один незнакомый господин. Так вот вечером, когда посетитель уже покинул наш дом, мисс Рэйчел сделала строгие замечания мистеру Фрэнклину относительно тех людей, среди которых он жил, и правил, которые он принял за границей. Я подозреваю, что какой-нибудь неосторожный поступок молодого джентльмена на континенте, связанный с женщиной или долгом, преследовал его и в Англии. Но все это только догадки.

Семнадцатого числа тучи, видимо, опять рассеялись, и мистер Фрэнклин воспользовался примирением, чтобы сделать предложение мисс Рэйчел, но не получил ни согласия, ни отказа. Девятнадцатого числа случилось новое происшествие: к нам приезжал доктор, чтобы прописать лекарство нашей служанке, Розанне Спирман. Эта бедная девушка не раз приводила меня в недоумение в тот промежуток времени, о котором я пишу. Например, она постоянно попадалась на глаза мистеру Фрэнклину, но он обращал на нее не больше внимания, чем на кошку. И без того небольшой аппетит нашей горничной совсем пропал, а глаза выказывали явные признаки бессонницы и слез. Однажды Пенелопа сделала неловкое открытие: она застала Розанну рядом с туалетным столиком мистера Фрэнклина. Горничная украдкой вынула розу, которую мисс Рэйчел дала ему носить в петлице, и на ее место воткнула точно такую же, сорванную ею. После этого она дважды дерзила мне, когда я доброжелательно намекнул ей, что нужно быть осторожнее. Но еще хуже было то, что она не слишком почтительно вела себя с мисс Рэйчел, когда та о чем-то заговаривала с ней.

Миледи заметила эту перемену и спросила мое мнение. Я попытался защитить девушку, сказав, что, она не совсем здорова. Послали за доктором (как упоминалось выше, девятнадцатого числа), и он объявил, что у Розанны расстроены нервы. Миледи хотела отправить ее подлечиться на одну из наших отдаленных ферм, но девушка умоляла позволить ей остаться. В тот недобрый час я и посоветовал миледи дать Розанне еще некоторое время. Как показали дальнейшие события, ничего хуже я сделать не мог.

Двадцатого числа от мистера Годфри пришла записка. Он сообщал, что остается ночевать во Фризинголле, так как возникла надобность посоветоваться с отцом об одном деле. На следующий день он собирался приехать к нам верхом вместе с двумя старшими сестрами задолго до обеда. К записке прилагалась изящная шкатулка из китайского фарфора – подарок мисс Рэйчел. Мистер Фрэнклин подарил ей простой медальон, стоивший вдвое дешевле шкатулки.

Слава богу, мы дошли наконец до кануна дня рождения! Развеселитесь – я порадую вас новой главой, которая подведет нас к самой истории.