Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
Часть 1
Глава 1
1
Высокий худощавый мужчина лет пятидесяти поднялся на сцену, сопровождаемый аплодисментами и возгласами приветствия. Вязаная кипа на его голове сидела привычно и уверенно. Даниэль Коэн носил её с детства, и она, как иудейская вера, стала как бы частью его души. Он подошёл к установленной на сцене трибуне и оглядел охваченный возбуждением зал. Улыбающиеся лица, колеблющиеся в руках людей флаги. Его партия победила на выборах, и ему предстоит занять высший пост в стране. Вчера он стал первым религиозным премьер-министром в стране, основанной сионистами из светской рабочей партии МАПАЙ. Он поднял руку, чтобы успокоить взволнованных членов его партии.
– Друзья! – приветствовал он утихший зал. – Сегодня наш триумф! Наша партия получила большинство в кнессете. Это значит, что мне, как руководителю партии, будет, возможно, рекомендовано представителями других партий сформировать правительство. Вам, членам центра партии, нет необходимости объяснять, в каком трудном положении находится страна. Мы шли на выборы с лозунгом вернуть нашему народу надежду и уверенность в завтрашнем дне. Мы любим Израиль и сделаем всё, чтобы он жил и процветал.
Среди внимающих ему людей он увидел жену. Несмотря на годы, её лицо было прекрасно, и он невольно залюбовался им. Эстер заметила его взгляд и улыбнулась. Он ещё говорил минут пять. Потом спустился со сцены и направился к выходу, сопровождаемый рукопожатиями и возгласами поддержки. Жена сразу же последовала за ним.
Мартовский вечер опустился на Иерусалим, словно накрыв город тёмно-синим покрывалом. Небо было чистым, и Венера ярко горела над головой. Прохладный весенний ветер непрошено забирался под полы его пиджака. Даниэль благодарно пожал протянутую Эстер руку и открыл переднюю дверь автомобиля. Она грациозно села и поправила чуть сбившуюся от ветра причёску. Даниэль обошёл машину, сел в кресло водителя и назвал в микрофон свой адрес. Послышались мягкие звуки электромотора, и «Тесла» двинулась по улицам города. Он хорошо знал их с детства. В нём жили его деды и бабушки, его родители, и сегодня живёт он с Эстер, их четверо детей, их внуки и внучки. Его прадед эмигрировал в Палестину из большевистской России больше ста лет назад. Пять поколений семьи Коэн пустили в Иерусалиме свои глубокие корни.
В Кирьят Моше машина остановилась и припарковалась возле дома. Здесь было тихо и малолюдно. Редкие прохожие проходили мимо них и приветственно желали доброго вечера. Они знали его уже много лет.
Дома их ждали. Его мама и Эдна, мама Эстер, накрыли большой стол посредине гостиной. Все принялись его обнимать и поздравлять. Дочери Ревека и Тамар привычно целовали его в щеку, а сыновья Иегуда и Меир пожимали руки.
– Молодец, сынок! – сказала мама, целуя Даниэля. – Представляю себе, сколько сил и нервов стоила тебе победа.
– Дай-ка, Ирис, обнять сына, – произнёс отец и подошёл к Даниэлю. – В тяжёлое время тебе досталась страна.
– А когда здесь было легко, папа? – ответил Даниэль.
– Верно, сынок. И всё же, ещё никогда угроза существованию страны не была столь явной.
– Ты хорошо осведомлён, папа.
– Только глупец не понимает, что происходит, – сказал Давид.
– Прошу всех садиться, – позвала Ирис.
– А что с детьми? – спросил Даниэль.
– Мы с Эдной их уже покормили. Они в своих комнатах за компьютерами и планшетами.
– Очень жаль, – с явным неудовольствием произнёс Даниэль. – Эти гаджеты заменили им общение. Скоро они разучатся говорить.
– Так и займитесь этой проблемой, – парировала мама.
– Если бы она была единственной, – с горечью усмехнулся Даниэль.
Большая семья, человек пятнадцать, разместилась вокруг уставленного блюдами стола. Давид и Шимон, отец Эстер, открыли бутылки сухого красного вина и разлили его по рюмкам.
– «Благословен Ты, Господи, Б-же наш, Царь вселенной, сотворивший плод виноградной лозы», – зазвучала над столом многоголосая молитва.
Потом Шимон произнёс благословение еды. Все с удовольствием выпили вина и принялись за еду. Разговоры, как обычно, крутились вокруг детей и их школьных дел. Обсуждали и результаты выборов.
Для Даниэля Коэна и его коллег по партии они были уже не первыми. Лет двадцать он возглавлял её и с каждым разом количество мандатов медленно, но неуклонно, росло. Сегодня она самая большая партия страны. Вместе с ней становилось выше и важней и его положение. Он уже поработал министром транспорта, министром внутренней безопасности и финансов. Теперь, скорее всего, ему предстоит сформировать и возглавить правительство.
Он поднялся из-за стола и вышел на балкон. Отсюда, с одиннадцатого этажа, открывался прекрасный вид на Иерусалим. Светились бело-голубыми нитями подсвеченные мощными лампами стальные канаты струнного моста Сантьяго Калатравы. Все они устремлялись к высокой опорной мачте, выдерживая огромный вес распростёршегося над дорогой моста. По нему время от времени проходили трамваи, бросая из окон неяркий дымчатый свет. Даниэль лет тридцать назад, по пути в ешиву «Центр раввина», иногда останавливался на перекрёстке, чтобы посмотреть на грандиозную стройку самого крупного в мире моста этого архитектора. Когда Даниэль поселился в этом доме, сияющий ярким освещением мост стал его почти каждодневным видением. Потом напротив него стали вырастать небоскрёбы. Бывший автобусный парк превратился в деловой центр города. Даниэль посмотрел на правительственные здания в Гиват Раме, построенные за бульваром Бегина в десятые и двадцатые годы, заслоняющие собой здания Верховного суда, Государственного банка и Министерства главы правительства. Там находились министерские кабинеты, которые он занимал до сих пор. Близость его дома позволяла ему задерживаться на работе. Он частенько отправлялся в Гиват Рам и возвращался домой пешком. Теперь, если он вступит в должность главы правительства, ему придётся перебраться в особняк на улице Бальфур, предназначенный для пребывания премьер-министра и его семьи. Эстер, конечно, пожелает остаться здесь с детьми. Хотя дети и выросли, и получили образование, но материнское сердце всегда стремится опекать и защищать своих детей. От раздумий его оторвала вышедшая на балкон мама.
– Даниэль, мы с Давидом и Шимон с Эдной хотим попрощаться. Я с Эдной ещё бы помогла убрать со стола и помыть посуду. Но папа устал, да и Шимон уже клюёт носом.
– Конечно, поезжайте, – сказал Даниэль. – Я попрошу Ревеку и Тамар помочь. У нас есть и посудомоечная машина. А Эдне с Шимоном тем более пора: им же ехать в Реховот.
Отец Эстер был профессором в институте Вейцмана, учёным с мировым именем. Да и его отец Давид, журналист и редактор газеты «Первоисточник», тоже нуждается в отдыхе.
– Пойдём попрощаться с нами, – почти прошептала Ирис.
– Конечно, мамочка.
Он проводил «стариков» до лифта и вернулся в квартиру.
– Иди к себе, дорогой, – предложила Эстер и поцеловала его в щеку. – Нужно набраться сил. Тебе предстоит трудная неделя. Помнишь, когда нас с тобой познакомили и мы начали встречаться, я посоветовала тебе оставить политику. Я тогда сказала, что она изматывает тело и душу.
– Да, я помню. Но ведь кому-то нужно этим заниматься, принимать законы, улучшать жизнь людей и страны?
– Ты сказал мне тогда что-то похожее, милый. А теперь ты не имеешь права всё это бросить.
– Народ выбрал меня и мою партию. Конечно, Эстер, теперь я никуда уйти не могу.
Он прошёл к себе в кабинет и сел в глубокое кожаное кресло. Он любил его. В нём было удобно просматривать газету, которую ему каждый день доставлял дрон- почтальон, оставлявший её на столике на балконе. Теперь многие скачивают прессу на всякие гаджеты. Особенно удобны для этого планшеты. На них можно расположить половину газетной страницы. Но Даниэлю нравилось по старинке держать газету в руках. Да и книги он тоже предпочитал не электронные, а бумажные, в картонных переплётах. Многотомный Талмуд, ТАНАХ, все сборники молитв – книги. Знакомые ему раввины считают, что их принято издавать не только ради традиции. По ним легче учиться, их гораздо удобней читать. Даниэль бросил взгляд на свой книжный шкаф. В нём стояли собрания Иерусалимского и Вавилонского Талмудов, ТАНАХ и множество других книг, по которым он занимался в ешиве «Центр раввина» и которые время от времени покупал в магазинах. Он помнил место каждой книги и мог найти любую из них даже в темноте.
Даниэль пролистал газету. На первой и других страницах фотографии, на которых он и другие политики. Статьи о выборах, о внешней политике и экономическом положении, интервью. Его заинтересовала статья об иранской ядерной программе, и он погрузился в чтение. Она вызвала в его душе чувство тревоги. Корреспондент «New York Times» приводил новые факты и утверждал, что Иран близок к созданию атомного оружия.
«Эйдельман скорей всего согласится на предложения большинства правых партий, чтобы я возглавил правительство, – размышлял он. – Значит, мне, как и всем бывшим премьер-министрам, предстоит заниматься этой проблемой. Все они прекрасно сознавали опасность для Израиля фанатичного исламского режима. Они пристально следили за развитием иранской ядерной программы, давали зелёный свет на диверсии против её объектов, на ликвидацию ведущих учёных-ядерщиков, на кибератаки против предприятий по обогащению урана. Многие акции внешней разведки «Моссад» и военной разведки АМАН были успешны. Некоторые из них, как взрывы в Натанзе и Фордо, задержали развитие программы на многие месяцы, возможно, даже годы.» «Двадцать лет назад, – вспоминал Даниэль, – несколько промышленных комплексов в Иране подверглись нападению вируса Stuxnet. Его разработали наши и американские компьютерщики с целью выведения из строя центрифуг. Нападение оказалось успешным: оборудование центрифуг было серьёзно повреждено. Но полностью остановить атомную программу так и не удалось.»
Даниэль был уже депутатом кнессета, когда в 2015 году США, Россия, Китай, Великобритания, Франция и Германия приняли совместный всеобъемлющий план действий (СВПД). Он работал только до 2018 года и ожидаемого эффекта не дал. Тогда «Моссад» обнаружил и вывез из Тегерана огромный массив документации о его ядерной программе. Нетаньяху убедил президента Трампа, что соглашение СВПД не препятствует аятоллам продолжать программу. США вышли из соглашения и наложили на исламскую республику серьёзные санкции.
«Иран потом отказался соблюдать договор, – продолжал размышления Даниэль, – и продолжил обогащение урана. Стремлению теократии создать ядерное оружие тяжёлые экономические санкции не помешали. Она довела процесс обогащения до 60 процентов. Наверное, Иран сегодня имеет достаточное количество оружейного урана. В статье сказано, что его хватит на несколько боеголовок. Правительство президента Джо Байдена при посредничестве султана Омана пошло на соглашение с Ираном. Исламская Республика обязалась ограничить обогащение урана шестьюдесятью процентами. А Соединённые Штаты снимут санкции. Это – десятки миллиардов долларов.»
Даниэль положил газету на журнальный столик и взглянул в окно. Стало темно. Многочисленные уличные фонари и светящиеся окна небоскрёбов окрашивали небо тускло-желтоватой пеленой. Мысли, разбуженные статьёй, его не отпускали. Он понимал, что решать проблемы, связанные с этой страной, предстоит и правительству, которое он возглавит.
Даниэль хорошо представлял себе ход событий исламской революции в Иране. Они подтверждали его убеждённость в особой роли личности в истории. В той стране таким человеком был аятолла Рухолла Мусави Хомейни. Он сумел внушить народу ненависть к шаху Реза Пехлеви, установившему в Иране нормы западной демократии. Хомейни призывал к свержению шахского режима и созданию теократического государства. Он питал острую неприязнь к Израилю, Америке и Советскому Союзу. В переломный момент ему удалось поднять на манифестации подавляющую часть населения, и организовать забастовки на предприятиях. Шахский режим продержался чуть больше месяца, и в январе 1979 года шах с семьёй навсегда покинул страну. А в феврале Хомейни с группой сторонников вернулся в Иран. Абсолютное большинство участников мартовского референдума поддержало создание Исламской Республики. Население, настроенное призывами против шахского режима и стран Запада, оказалось готовым принять абсолютную власть духовенства. Хомейни, конечно, был выдающейся личностью. Он не только основал режим, враждебный Израилю. А при шахе у Израиля были хорошие отношения с Ираном. Он создал клерикальную космологию, которая разделила мир на угнетателей и угнетённых и возложила на Иран великую миссию. Она заключается в возвращении Ближнего Востока к праведности, которая, по его мнению, была здесь во время халифата. Хомейни разработал и доктрину вилаят аль-факих – государственного устройства на основе догматов ислама. Согласно ей в современную эпоху, эпоху Большого сокрытия двенадцатого имама Мухаммада аль-Махди, руководство шиитами в стране должно перейти к компетентным богословам – факихам.
Ещё до выборов Даниэль прочитал статью известного израильского историка о концепции «власти факиха». Он хорошо её запомнил. Теория эта не является изобретением Хомейни. Но он развил её с учётом новых возможностей, открывшихся в современном мире и международной политике. Доктрина аятоллы Хомейни основывается на нескольких положениях. Она утверждает, что политическое и религиозное начало в исламе представляют собой неразрывное единство. В Коране политических предписаний больше, чем религиозных. Они определяют принципы управления государством, экономики, войны и мира и международных отношений. Чтобы претворить множество этих предписаний в жизнь, необходимо учреждение исламского правления и власти справедливого и компетентного в шариатских науках факиха. Другой целью абсолютной власти факиха является активное противостояние тирании и угнетению на международной арене. Олицетворением сил угнетения, «большим сатаной», аятолла Хомейни считал США и Израиль. Наконец, методом прихода к власти в стране с шиитским большинством является исламская революция. Хомейни её хорошо подготовил и осуществил. Международное сообщество не осознало тогда опасности прихода к власти аятолл и не стремилось его остановить.
«Особенно бездарно повело себя правительство Соединённых Штатов во главе с Джимми Картером, – подумал Даниэль. – Шах обращался за помощью в подавлении революции к американскому президенту, просил даже ввести войска. А в ноябре 1979 года радикалы захватили американское посольство в Тегеране и взяли в заложники десятки дипломатических работников. Они потребовали выдать Ирану свергнутого шаха. Картер спохватился и дал разрешение провести военную операцию. Она окончилась провалом. А через несколько месяцев Реза Пехлеви умер и началась ирано-иракская война. Потом состоялись переговоры, и заложники были освобождены.»
«Хомейни не только осуществил революцию, но и обеспечил её надёжную защиту, Он организовал Корпус стражей исламской революции. А это военно-политическое формирование численностью почти в четыреста тысяч человек. Конечно, оно свело на нет все попытки поднять восстание против власти аятолл.»
От тревожных мыслей его оторвала вошедшая в кабинет Эстер.
– Отдохнул бы, Дани, – произнесла она. – Тебе предстоит столько работы!
– Просто полистал папину газету, – сказал Даниэль. – Интеллигентный человек должен прочитывать в день хотя бы одну.
– Тебе в интеллигентности не откажешь. Но я уверена, что избыток информации уменьшает силу интеллекта.
– Согласен. Но, с другой стороны, мне, политику, следует знать, что происходит в стране и в мире.
Она улыбнулась, подошла к нему и, наклонившись, обняла и поцеловала в губы. В эту ночь они страстно любили друг друга.
***************************************************************************