Строк вуду. Стих отворяющие

Дизайнер обложки Мария Ведищева

© Александр Сменович, 2023

© Мария Ведищева, дизайн обложки, 2023

ISBN 978-5-0059-2869-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Выпь-душа

Ноябрь

Октябрь в ноябре, ноябрь в декабре,
Сюрпризы, а может, капризы,
Почившая ложь в золотом сентябре,
Дни осени тризны подлизы.

Безудержный счет рокового битья
Об оземь случайного света,
Тяжелый просчет годового литья
Надежд у пустого эстета.

Умов лабиринт на словесных крючках
Истрепет порочную нитку,
И тени духовных калек в паричках
Склонятся к скрижальному свитку.

В нем минимум знаков, в нем оный закон,
В нем ветхая правда созвучий,
Осенних молитв неприглаженный тон,
Терзающий и неминучий.

Душонка

Не скажешь, не попросишь, не услышишь,
Отброшен равнодушною волной,
Казалось бы, напрасно еще дышишь
Перед безумной человеческой стеной.
Пришел один неудержимым криком,
Пытаясь докричаться до небес,
Но то ли рожею не вышел, то ли ликом,
А может, все попутал мелкий бес.

Уродцы и слепцы златых избенок
На курьих ножках лаковая грязь,
Выходят ангелы из пенистых пеленок,
Уходят дьяволы с печатью краткой «мразь».

Калека благости с сумой бесчеловечной,
Вкусивший тлен и попранный порок,
С душой-поденщицей услужливо-увечной,
Живому трупу траурный венок.

Гостья из тумана

Не достучаться до сердец… потемки,
Лишь верности надежда отдана,
Любви непрочны слезные тесемки
И горько будет, если пьешь до дна.

Поймешь не сразу прелести терзаний
Предательства во сне и наяву,
Растаявших и столь  нагих  лобзаний
И во дворцах и нищенском хлеву.

Душа чужая… гостья из тумана
Из взглядов, встреч, движений, голосов,
Вся соткана из сладкого обмана,
И сшита не из мер и не весов.
И нет ей ни закона ни управы,
Хозяин ей ведь не телесный дом,
Потребуешь злодейку для расправы,
А рай ей побоку как впрочем и содом.

Хотя бывает… и себя не знает,
И в зеркале совсем не узнает,
И мечется… и судьбами играет,
Других как прежде ранит  и зовет.

Под вечным

О, святый Боже, где Ты, рядом?
Внимаешь ли пустым словам
Или полунебесным горним взглядом
Скользишь по грешным головам?

Ты удостаиваешь звуки
Твоих запутавшихся чад
(Или) безвольно опускаешь руки
При виде неразумных стад?

Ты рядом? Голосом, терпеньем,
Творимой божеской стезей,
Не суетным благоговеньем
Над исстрадавшейся слезой.

Ты искуплением невинен,
Ты оправдание креста,
Под вечным небосводом синим
Твоя вселенная чиста.

И не просить, и не помыслить
Ни правый суд, ни злой навет,
Но как живому перечислить
Мольбы судьбы, где Тебя нет?

Выпь-душа

Бесконечная черная сыпь,
Полумрак ледяного дождя,
Закричала подрубленно выпь,
Выпь-душа схватку-боль переждя.

Улеглась на тупое крыло,
Угнездилась в беду-борозду,
И невидимый клекот мело,
Словно страшную снежную мзду.

Будто глухо смирилась она,
Разложилась промерзшей травой,
И в глазах теплых не было дна,
И застыл навсегда жуткий вой.

Опустела, изынелась ночь,
Шелест-стук колоколил поля,
Ветер гнал испоконное прочь
Там, где вмерзла в живое земля.

Так просто

Живешь пустой оберткой,
А счастья до краев,
Всё шито-крыто, вёртко.
Рёв.

Слепилось, свыклось… надо,
Терпение… судьба,
Откроем шоколада,
Полна изба.

Нальем да выпьем… свечи,
На зависть… ведь уют,
Подрагивают плечи,
Брют.

Подумаешь, печали…
Тут кто-то ест… есть,
Всё ложь. Вначале
Сесть…

Сесть, выдохнуть… прорезать
Слезою дни,
Нет! Долю Крезать,
Пни

Вон… лизать сомнений раны…
Не те слова,
Какие планы
В два,

Три, четыре,
Лет лёт,
Взгляд сыре,
Лёд.
Тишь, глажь,
Душ мазь,
Чувств блажь,
Хрясь.
Тел дел
Чел пел,
Вы жал
Жал.

Уф,
Нуф,
Наф, Наф.
Гол и аф. Ав!
Цар; и ца Сав…
Sol! О. Мон.
О, мол. Он.

Я искала напиток волшебств и любви ночью пряной сошедшей с оживших небес потерявшей покой и томящейся без красоты неземной где звенит гулкий лес где низвергнуты в пропасти лживые дни без тебя обманувшие очи мои рук твоих ненасытная дрожь уползающей в дебри холодной змеи я размытая ветром пустая волна уходящей слезами в зыбучий песок я немые уста позабытого сна испытавших божественно-сладкий порок.

Боль, роль, соль доль,
Моль чё ль, воль ноль,
Холь коль столь дроль,
Голь и К; роль.

На. Всё. Про. Всё.
Поэт. Басё.
Строк. И.
Рек. И.
Ос. Тыл.
Прост. Ил.
Вод. Ил
А. Мил.

Тянется чистый росточек
К солнцу… из мрака и меж
Ду нависающих кочек,
Тонок с пеленок и свеж.
К солнышку выше и выше,
Ток сил смелей и быстрей,
Песни весенние слышит,
Бури далеких морей.
Он расцветет, он пробьется
К свету сквозь черную тьму,
Радуга звонкая льется,
Так просто. Не почему.

Homo

А что останется после вас,
Чревоугодники и фарисеи,
Душу продавши и не раз
Соблазнами не окосели?

Вам краток век вин и жиров,
Плебейская расплата?
Лучший имеете из миров
И даже то, что свято.

Урвать по хруст, по крик, по стон,
Сумой гордиться,
Обзолотился сон,
Да трупны лица.

Не вечен торг живых продаж
Пустого храма,
Сгниет на плахе лютый раж
Слепого хама.

Се, Человек…

Се… quid est… свыше,
Ближний, contra, сквозь строй,
Живой заполняет ниши,
Которые метит рой.

Свобода необъяснима,
Пока не свободен сам,
Если душа ранима,
Значит, не по часам.

Угол не путь сомнений,
Слово не разговор,
Молча из откровений
Грянет великий хор.

Преданно и устало
Не отойдет, не предаст,
Мерой отмерено мало,
Верой духовный пласт.

Торный… венок терновый,
Ради и только для,
Старый завет и Новый,
Жертвуешь Соль, Земля.

Вечеря в каждом доме
Сердца молельный стук,
Всё, лишь любви кроме?
Плач не пустой звук.

Руки, глаза, голос,
Исповедальный зов,
Не упадет волос
С судных страстных оков.

Миг неземных страданий
Во искупленье зла,
Слеп приговор гаданий,
Свет не заменит мгла.

Темница

Душа глядит закрытыми глазами,
Как будто понимает… все не зря,
Она грустит невидными слезами,
Она тоскует вне календаря.

Двойная жизнь безвестна и печальна
В кромешной и беспомощной ночи,
Она, как драгоценность хрупкая, хрустальна,
Как свет далекий пламенной свечи.

Чужая пленница неведомой темницы,
Закрытая засовами навек,
Она пытается увидеть лица,
Которые приносит человек.

И мечется, и падает устало,
Впадая в бесполезный долгий сон,
В нем отблески волшебного коралла,
В нем шум тревожный и прощальный звон.

Не суждено ей быть свободной птицей,
Отправиться в единственный полет,
Ей только та последняя надежда снится,
Которая и плачет и зовет.

Крест

Прежде чем прощать кого-то,
Научись прощать себя,
Прежде чем вещать про что-то,
Смолкни, слово не любя.
Прежде чем за чем стремиться,
Стань бесцельной тишиной,
Прежде чем другим убиться,
Стань иным или иной.
Прежде чем изверить годы,
Позабудь о временах,
Все ушедшие народы
Это сущий тлен и прах.
Прежде чем звездой светиться,
Стань песчинкой, человек,
Ты ведь мог не появиться
Коротать свой жалкий век.
Прежде чем судьбу неволить,
Оглянись хоть раз окрест,
Можно миг бездушный холить,
Можно вынести свой Крест.

Единственная

Ты была единственной, а стала одной из многих…
Похожей, обычной, другой…
Измученных болью двуногих,
Изогнутых жизнью дугой.

Ты стала неспетой песней,
Несочиненной строфой,
Воспоминаний пресней,
Полупустой графой.

Живая… покойся с миром,
Который оставил жить,
За любвеобильным пиром
Чужие костры палить.

Не первый, второй… считайся
Чудесной, искомой, родной,
Уже ты была, не майся,
Единственной и одной.

Стихов варенье

Я разбираюсь в сути слов
И ясно вижу
Туман основ,
Поверхность лижут.

Банальный ряд
Цветит страницы,
Средь рифмогряд
Пустые лица.

Легка строка, да бита,
Что в фас, что в профиль,
Блаженна свита,
Да, Мефистофель.

Ах, звуков сон…
«Мороз и солнце!»,
Души восторг,
Как в мир оконце.

Ох, мир любви и откровений,
Летучих слов и песнопений.

Но тяжела
Небес дорога,
На страсти зла
Судьба немного.
На живость слога,
Меткость строк,
Сюрприз подлога,
Вот урок.
Не обойтись без очищенья
Исповедального письма,
Без возрожденного прощенья,
Неоцененного весьма,
Без страха букв, без объяснений,
И пусть… неопытной строки,
Для выспренных стихотворений
Пусть ищут рифму дураки.

Поэтесса

Она переболела нелюбовью,
Она переболела расставаньем,
Теперь плакучей и холодноватой кровью
Словесным расцветает увяданьем.

О, сколько звуков, ко двору негожих,
Разбросано прекрасною печалью,
Так на любовь ушедшую похожих,
Так чудно тающих за памятною далью.

Пылают чувства бледною строкою,
Горит огнем несчастная глава,
И водит страсть услужливой рукою,
Но сердце… одинокая вдова.

Страдалец

Слова не вмещают горе,
слезы, скорбь и беду,
беззвучного лепета море
в больном полоумном бреду.

Сердечная толстокожесть
нарост отжитых времен,
полубезумных схожесть
из темных, иных племен.

Своя несносимая ноша,
крик глаз, что всегда с тобой,
души ледяная пороша
и тени теней гурьбой.

Невыносимая стылость
чужих отношений и слов,
счастье звуков забылось,
но не твоих шагов.

– — – — – — – — – — – — —

Ты собой заменяла мир,
Я собрал его из осколков,
Сплю, ем, пью. Будней пир.
Время шью и колюсь иголкой.

Разворачиваю рассвет,
Заворачиваюсь в закаты,
Дней, недель, полугодий, лет
Полупризрачные палаты.

Полуправда и полуложь,
Я лечусь сокровенной болью,
Она времени верный нож,
Все живое иссечь любовью.

Глупая птица

Ты торопишься куда,
Глупый человечек,
Греть ушедшие года
У холодных печек?

Или пить дурной отвар
Суеты и спуда,
Когда жизнь, случайный дар,
Тянет халабуда.

И взахлеб и по глотку
Бедная хламида,
Календарному катку
Листьев пирамида.

Ты казался, а не был,
Или все ж кудесник,
Из несуеверных сил
Стал души наместник?

Зацепился, повезло,
Счастье по кредиту,
Неосмысленное зло
Гладит дольче виту.
Рай земной короткий миг
Долгого обмана,
Первый и последний крик
Человекомана.

Убеди себя, живи
Будто понарошку,
Сможешь, время не гневи,
Его дали крошку

Одному… и адский счет
Как песок струится,
И зачем летишь вперед,
Глупенькая птица.

На сон грядущий

Будь выше, когда брошен,
Смелее, когда пал,
Быстрей, если изношен,
Живей, если устал.

Будь слабым, если небо
Окажется в руках,
А если ты там не был,
Не ройся в облаках.

Будь прежним, если губят,
Терпимым, если ад,
Свободным, если любят,
Неслышным, если в ряд.

Будь добрым, если отнят,
Будь верным, если бит,
Ушедшим, если понят,
Святым, если убит.

Правша

Иногда… лучше быть неправым,
Странно, но это так,
Опытом злым, корявым
Не ощущать мрак.

Не прокричать… глухо,
Голос не говорит,
Вроде бы два уха
Боком… А око зрит,

Зрит и молчит… прямо,
Прямо тебе в глаза,
Черная, черная яма
И верный знак… слеза.

Пропасть… слепому легче?
Жизнь, ты слепа людьми?
Скормленное увечье…
Жуткий урок уйми.

Страшно таишь время,
Даришь, чтобы брать,
Бьешь наповал в темя,
Как ты не любишь врать.

Зима. Январь

Январь-красавец… месяц без изъянов…
снега, мороз, святая белизна,
тяжелых облаков
и ледяных туманов
прощально-скорбная слепая новизна.

Раскинулся… творец и заклинатель
еще творимого, грядущего письма,
его допишет не судьба-писатель,
его прочтет пророчица сама

Пути… ведь он уже известен,
как ясен и понятен путь зимы,
круговорот природы мерой честен,
и кажется, что месяцы немы.

Неговорливы и благообразны,
не откровенны, но обречены,
натурою своей привычно-праздны,
рутиною пустой облечены.

Им незнакома жалость, лишня скромность,
понятен мир бессмысленных затей,
и холод января не вероломность,
и жар июльский для смешных детей.

Коварство бытия и жребий всесезонья
утешат, может быть, надежды и сердца,
но зим не первых, явно иль спросонья,
не разглядеть размытого лица.