Глава 15. Пламя клятвы
Большой костер Сбора пылал до небес, влажные дрова оглушительно потрескивали, словно далекие ружейные залпы на горном склоне, но не мешали веселью.
Отказавшись от собственного венчания, Иокаста устроила щедрый пир в честь Роджера и Брианны. Вино, эль и виски лились рекой под чутким взором Улисса, чей белый парик мелькал в толпе, как неугомонная мошка перед свечой.
Несмотря на холод и тяжелые тучи, нависшие над головой, к костру пришла по меньшей мере половина горцев со Сбора. Они лихо отплясывали под звуки скрипки и губной гармошки, налетали на ломящиеся от угощений столы, словно голодная саранча, и так азартно пили за здоровье новобрачных и еще не поженившихся, что Роджер, Бри, Иокаста и Дункан должны были прожить не меньше тысячи лет.
Да и я сама чувствовала себя так, будто жизнь едва началась. Никакой боли и тревог, только головокружительная радость бытия и безграничная свобода.
По другую сторону костра Роджер играл на одолженной у кого-то гитаре, выводя серенаду в кругу восторженных слушателей. Чуть ближе ко мне сидели Дункан и Иокаста, погруженные в беседу со своими друзьями.
– Мадам? – У моего локтя возник Улисс с подносом в руках. Он был наряжен в ливрею и вел себя так, будто мы сидели в гостиной «Горной реки», а не в промозглой лесной чаще.
– Спасибо. – Я взяла оловянный кубок, полный янтарной жидкости. Бренди, да какой хороший! Отпила глоточек, наслаждаясь терпким ароматом. Но прежде чем я успела снова поднести кубок к губам, в праздничном веселье наступило внезапное затишье.
Джейми обвел взглядом пирующих, поднялся и протянул мне руку. Справившись с удивлением, я торопливо поставила кубок Улиссу на поднос, пригладила волосы, поправила косынку на шее и подошла к мужу.
– Thig a seo, a bhean uasa, – сказал он с улыбкой. «Иди сюда, жена». Потом мотнул головой, подзывая остальных. Роджер тут же отложил гитару, аккуратно накрыл ее парусиной и протянул руку Бри.
– Thig a seo, a bhean, – повторил он вслед за Джейми. Бри удивилась, но встала, прижимая Джема к себе.
Джейми ждал, и постепенно, один за другим, остальные тоже поднялись с мест и принялись отряхивать сосновые иголки с одежды, пересмеиваясь и озадаченно поглядывая в его сторону. Танцоры и скрипачи остановились и с любопытством подошли к нам.
Джейми повел меня за собой – туда, где плясало пламя большого костра, – и горцы потянулись следом, тихонько переговариваясь. Муж остановился на самом краю поляны. В тенях мелькали смутные силуэты. Но вот на фоне огня застыла мужская фигура с поднятой рукой.
– Мензисы здесь! – крикнул горец и бросил ветку в костер. Слова были встречены радостными воплями шотландцев из его клана.
Следом за ним вышел еще один – Макбин, и еще один – Огилви. Потом наступила наша очередь.
Джейми шагнул вперед, к отсветам огня. Костер был сложен из дубовых и сосновых бревен, языки пламени поднимались выше человеческого роста – прозрачно-желтые, чистые и яростные, отливающие белизной на фоне глубокого темного неба. На лице, вскинутой голове и плечах Джейми играли яркие блики, а тень его растянулась почти до середины поляны.
– Мы собрались здесь, чтобы повидаться со старыми друзьями, – заговорил он по-гэльски. – Повстречать новых… и вместе с ними строить новую жизнь на новой земле.
Его голос звучал четко и глубоко. Последние обрывки разговоров затихли, и народ начал сдвигаться поближе к костру, вытягивая шеи.
– Наш путь был нелегким.
Он медленно повернулся, обводя взглядом всех и каждого. Здесь было много узников Ардсмура: я заметила трех братьев Линдси, уродливых, словно жабы, хитрую мордочку Ронни Синклера с зализанными рыжими волосами, римский профиль Робина Макгилливрея. Блики пламени выхватывали лица из темноты, скользя по бровям и переносицам.
Не знаю, что было тому виной – выпитый бренди или прилив чувств, – но за спинами этих людей я видела ряды призраков: семьи и друзья, оставшиеся в Шотландии. Живые и мертвые.
На лице Джейми залегли глубокие тени; свет костра проявил на его челе следы времени и страданий, как на источенных ветром и дождем скалах.
– Многие из нас погибли в бою. – Голос был едва слышен. – Многие сгорели в огне. Многие умерли от голода. Кто-то сгинул в море, кто-то скончался от болезней и ран… А кто-то умер от горя.
Джейми посмотрел за пределы огненного круга – быть может, искал Абеля Макленнана. Потом поднял чашу над головой и замер так на мгновение.
– Sláinte! – Шепот разнесся по нашим рядам, словно ветер.
– Sláinte! – эхом откликнулся Джейми и наклонил чашу, проливая бренди в огонь. Капли полыхнули синим пламенем и с шипением испарились.
Он помолчал пару мгновений, опустив кубок и склонив голову, потом обратился к Арчи Хэйзу, стоявшему по другую сторону костра. Круглое лицо лейтенанта не выражало никаких эмоций; на рубашке сверкал серебряный нагрудный знак и брошь его отца.
– Оплакав погибших, мы должны воздать почести тем, кто сражался наравне с ними – и вернулся домой живым.
– Sláinte! – громко подхватил хор мужских голосов.
Джейми на секунду прикрыл глаза и развернулся к Брианне, которая стояла рядом с Лиззи и Марсали, так и не выпустив из рук сына. Резкое, волевое лицо Джейми казалось еще суровее на фоне детской пухлощекой невинности и нежных глаз молодых матерей – однако под этой хрупкостью таился такой же несокрушимый шотландский гранит.
– Мы воздаем почести нашим женщинам, – сказал Джейми, подняв чашу, и повернулся сначала к Брианне, потом к Марсали, потом ко мне. Его губы тронула слабая улыбка. – Ибо в них наша сила. И наша месть, что настигнет врагов, хотя еще спит в своей колыбели. Sláinte!
Под крики толпы он осушил деревянную чашу и швырнул ее в огонь; пару секунд она лежала неподвижно, а потом взорвалась языками огня.
– Thig a seo! – позвал он, протягивая мне руку. – Thig a seo, a Shorcha, nighean Eanruig, neart mo chridhe.
«Иди ко мне. Иди ко мне, Клэр, дочь Генри, радость моего сердца».
Не чуя под собой ног и запинаясь о чужие ботинки, я пробралась к мужу. Он стиснул мою ладонь холодными сильными пальцами.
Джейми повернулся; искал Бри? Нет… Он протянул другую руку Роджеру.
– Seas ri mo lámh, Roger an t’oranaiche, mac Jeremiah MacChoinneich!
«Встань рядом со мной, Роджер-певец, сын Джеремаи Маккензи».
Несколько мгновений Роджер просто стоял, сверля Джейми темными глазами, потом двинулся вперед, будто во сне. Толпа все еще ликовала, но крики немного стихли. Все ждали, пока Джейми начнет говорить.
– Встань рядом со мной в бою, – сказал он по-гэльски и протянул Роджеру левую руку. Каждое слово звучало чеканно и ясно. – Будь защитником для моей семьи. Теперь она и твоя тоже, сын.
На секунду лицо Роджера дрогнуло и пошло рябью, как отражение в воде. Потом он опомнился и крепко стиснул руку Джейми.
Мой муж повернулся к толпе и начал выкрикивать имена. Я уже видела такое однажды – в Шотландии, много лет назад. Приглашение арендаторов лэрдом – небольшая церемония, которую обычно проводили в равноденствие или после сбора урожая. Многие заметно оживились – обычай был широко известен среди горцев, но на этой земле его еще не видели.
– Подойди ко мне, Джорди Чишолм, сын Уолтера, сына Коннахта Рыжего.
– Встань рядом со мной, a Choinneich, Эван, Мурдо, сыновья Александра Линдси из Глена!
– Подойди, Джозеф Уэмисс, сын Дональда, сына Роберта! – Сквозь толпу к нам шагал мистер Уэмисс, взволнованный, но донельзя довольный тем, что его имя выкрикнули наравне с остальными. Голова мистера Уэмисса была гордо поднята, волосы реяли по ветру.
– Встань со мной, Джосайя-охотник!
Джосайя Бердсли тоже был здесь? И точно. Худенькая темная фигурка выскользнула на свет и замерла рядом с Джейми. Я встретилась с ним взглядом, приветливо улыбаясь; мальчишка торопливо отвел глаза, но на губах застыла смущенная, растерянная ухмылка – кажется, он и сам ее не замечал.
Когда Джейми закончил перекличку, вокруг нас собралось почти четыре десятка горцев, раскрасневшихся от гордости и виски. Роджер не сводил внимательных глаз с Брианны, которая улыбалась ему с другой стороны костра. Она склонилась к сонному Джему, зашептала что-то ему на ушко, потом вытащила из-под одеяла крохотную ручонку и помахала ею. Роджер засмеялся.
– Air mo mhionnan… – Отвлекшись, я пропустила финальную речь Джейми и уловила только последние слова. Однако горцы ответили ему низким торжественным рокотом, выражая одобрение и согласие, а потом на мгновение замолчали.
Джейми отпустил мою руку, подобрал с земли ветвь, поджег ее, занеся высоко над головой, и швырнул ввысь что есть силы. Пылающий факел перевернулся в воздухе и упал в самое сердце костра.
– Фрейзеры из Риджа здесь! – взревел он, и толпа разразилась дружными криками.
А потом мы зашагали вниз по склону, обратно к праздничным столам и танцам. Роджер шел рядом со мной, что-то радостно напевая себе под нос. Когда я тронула его за рукав, он повернулся ко мне с широкой улыбкой.
– Поздравляю! – сказала я. – Добро пожаловать в нашу семью, сынок.
Улыбка Роджера растянулась от уха до уха.
– Спасибо, мам.
Пару секунд мы шли молча. Потом он сказал уже совсем другим тоном:
– Сегодня очень важный день. И речь была необычная.
Не знаю, что именно имел в виду Роджер – важный день для истории, важный день для нашей семьи? – но, пожалуй, в любом случае он был прав.
– Да… Правда, под конец я расслышала не все. Не знаю, что значит «earbsachd». А ты?
– Знаю. – На тропе было темно, и Роджер казался очередным черным силуэтом среди кустов и деревьев. В голосе его мелькнули странные нотки. – Это что-то вроде клятвы. Он… Джейми… поклялся своей семье и друзьям, что будет оберегать и защищать нас всех.
– Понятно, – озадаченно откликнулась я. – А почему «что-то вроде»?
Роджер помолчал, подбирая слова.
– Это не просто клятва, а слово чести. Понятие «Earbsachd» пошло от клана Маккриммонов с острова Скай. Дав обещание, они выполняли его, чего бы им это ни стоило. Ради своей клятвы любой Маккриммон, – Роджер глубоко вздохнул, – был готов пойти на верную смерть.
Мне на локоть неожиданно легла твердая ладонь.
– Осторожно, давайте помогу, – тихо сказал Роджер. – Внизу скользко.