По крыше ходит слон

Посвящается всем женщинам

Пока вы не сделаете бессознательное сознательным, оно будет направлять вашу жизнь, и вы назовете это судьбой.

К. Юнг

Пролог

Он просыпается от дикого холода. Заходится в кашле, трясется всем телом так, что тревожит толстого рыжего кота, примостившегося на его спине. Кот спрыгивает на пол с дребезжащим мурчанием. «Как блюдца в буфете дрожат при землетрясении». Кажется, так она говорила. Та, что была ею. «Нет, не в буфете. В серванте. Да, именно так она говорила», – вспоминает он, и рот растягивается в улыбке. Кривится. Сейчас ему важна любая деталь – только бы восстановить ее образ. Той ее. Не нынешней.

Почему в доме так холодно? Он вспоминает события прошлой ночи и впервые за несколько месяцев плачет. Холодом тянет с кухни. В его голове мелькает картинка из прошлого: дверца духовки приоткрыта, оттуда валит дым и жар, а она сидит на кухонном полу в кружевных трусах и безразмерной белой футболке. На руке – огромная прихватка-перчатка в дурацкий цветочек. Она рыдает и хохочет одновременно. «Ну вот, теперь без ужина». Он садится рядом, обнимает за худенькие плечи: «Пиццу закажем, ну, что ты». Картинку заволакивает дымом, хрупкий образ тускнеет, улетучивается, а на его место приходит реальность. Неотвратимая. Земная. И стерильный холод. «Хоть бы подгоревшими пирожками пахло», – мучительно проносится у него в голове. Но прошлое не вернешь. Фигушки. Вот тебе настоящее. Получи и распишись.

– Ли-и-и-да, – шепчет он, хотя хочется крикнуть, чтобы она наконец услышала. Но голос не слушается. Немудрено: прошлой ночью он орал. Так орал. Как никогда еще в своей жизни.

Он просовывает ногу в тапок, шарит в поисках второго, но не нащупывает и идет так, прихрамывает. Упирается в дверь спальни. Их спальни – когда-то. Он уже и не помнит, когда в последний раз ночевал там. Дверь заперта, вместо ручки кривится пустая глазница. Он пытается открыть дверь, но та не поддается. Видимо, снова заперлась изнутри стулом. В полной тишине раздается ее шипение:

– Чш-ш, Гришеньку разбудишь. Ну-ну, спи, мой хороший. Бом-бом, бом-бом.

– И-ы-ы-ы, затянула свою колыбельную. – Он роняет голову на руки и скулит.

Часть I. Лидочка. Острые колени

Три года назад

В ресторане шумно, душно и пахнет дымом. Лидочка сидит напротив Макса, а рядом с ним – Змеюка. Вообще-то Змеюку зовут Настя, но для Лидочки она теперь Змеюка на веки вечные.

– Давай мне чек, я заплачу. – Змеюка тянется к своей сумочке, которую положила прямо на стол. Лидочку бесит, когда люди бросают ключи, кошельки, сумки туда, где еда.

– Да что ты, я заплачу, я же вас тут собрал!

– Нет, я! – Змеюка выхватывает чек у Макса, лыбится, поправляет очки и дотрагивается кончиком языка до верхних передних зубов.

Змеюка – самая натуральная.

В тот вечер все идет неправильно. Лидочка и сама не понимает, как ее угораздило влипнуть в отношения с человеком, у которого есть такая подлиза во френдзоне. Весь вечер Змеюка поет дифирамбы Максу и разглядывает Лидочку. С головы до ног. Словно спрашивает, что он в ней нашел.

– А, так вот почему ты с ней, – говорит Змеюка Максу, как будто Лидочки нет рядом, а затем поворачивается и с улыбкой пропевает: – Я давно мечтала с тобой познакомиться!

– Давно?

– Да! Ты именно такая, как Макс и рассказывал.

– Вы обо мне разговаривали?

– И ты такая худая, – продолжает Змеюка, как будто не слышит последней реплики. Все она слышит, но ее, похоже, только раззадоривает быть третьей лишней. Бывают люди, которые чувствуют себя неуютно, если договорились пойти в кино компанией, а смогли прийти не все. И вот ты сидишь рядом с парочкой и не знаешь, как себя отвлечь от их обжиманий. Змеюка же не такая. Такое чувство, что ей не хочется заниматься своими, а вот в чужие она и рада вмешаться. Интересно, почему так? Лидочка не ревнует, но и не верит в то, что Змеюке нужен Макс. Был бы нужен – они бы давно были вместе, знакомы уже вон сколько. Дольше, чем с ней. Лидочка ощупывает Змеюку взглядом, как в фотошопе, когда проходишься по каждому миллиметру, и пробует оценить ее внешность трезво.

«И ты такая худая». Лидочка ненавидит, когда ей говорят о весе. Почему она не может сказать кому-то про лишний вес? Сразу вспыхивают обиды, ведь сейчас модно быть бодипозитивной. А выплюнуть в лицо девушке, что она худая, – это в порядке вещей.

Макс знает, что Лидочка ненавидит комментарии окружающих о ее худобе. А Змеюка будто улавливает недовольство и бьет в цель, словно в морской бой играет и поняла, что наметила пятипалубный.

– О, какие колени у тебя! Острые! Просто мечта!

Лидочка чувствует себя курицей на охлаждаемой витрине. Курицей, которую покупатель долго осматривает перед тем, как выбрать.

– Да, за колени я и полюбил ее. – Макс думает, что так он поддерживает Лидочку, но вечно читает ее мысли по-своему.

– Так вот в чем дело! Все вы, мужчины, одинаковые, за внешность цепляетесь. А сам говорил мне что-то про стихи Есенина, про то, какая она вся из себя экзотика…

Лидочке снова кажется, что ее здесь нет. Интересно, почему Макс общается со Змеюкой, и видит ли он, как она к нему относится? А если видит, то зачем знакомит их? А главное, почему пересказывает Змеюке все детали их отношений? Это ведь их мир, только для них двоих. Хотя, похоже, это – ее иллюзия, а их мир – круглый аквариум в комнате у избалованного ребенка. Лидочка присылала ему стихи Есенина, которые отчего-то сильно любила, а после он читал ей их и называл дорогой. Прямо как в стихах Есенина.

Пусть я буду любить другую,

Но и с нею, с любимой, с другой,

Расскажу про тебя, дорогую,

Что когда-то я звал дорогой.

Тогда это казалось ей жутко романтичным. Теперь же в голове эти стихи звучат как предсказание от него. Как намек.

Лидочка сидит и не понимает, почему ее так бесит Змеюка. Вот она улыбается, милая. Должна же нравиться. Она всем нравится – так говорит про нее Макс. Но улыбается слишком часто и невпопад, будто именно такая у нее цель – понравиться. Подлизаться. Змеиный жест свой с языком повторяет. Интересно, не болят ли у нее щеки от постоянных улыбок? А очки? Неужели ей не хочется заменить их на линзы, неужели не натирают переносицу? Ладно, пес с очками. Ревновать ее к Максу – нет, Лидочка не ревнует. Но что-то в ней жутко не нравится. В этой Очковой Змеюке.

– Я сейчас, – говорит Змеюка и направляется в туалет.

Лидочка сидит, Макс листает ленту в телефоне. Лидочке кажется, что он сейчас скажет что-то, объяснит, но оба молчат. Наконец, Лидочка взрывается:

– Ты позволил ей заплатить за всех?!

– Да она любит это, ей несложно.

– Но, блин, это как-то неправильно.

Змеюка обхватывает лицо Лидочки сзади, закрывает глаза и целует в щеку. «Что это было?» – только и успевает подумать Лидочка, как Змеюка вновь поражает ее своей осведомленностью.

– Максик говорил, ты не работаешь.

– Я работаю, но из дома. – Лидочка пинает под столом ногой Макса.

Ну он дает! Все, что ли, ей рассказывает? Но, главное, почему Змеюку так интересует все это? Своей жизни совсем нет?

– А-а, точно, что-то такое припоминаю. Но это такой шаткий доход. Сегодня есть, завтра нет, – пропевает Змеюка и опускает глаза на пальцы Лидочки, на которых нет маникюра. Обкусанный мизинец Лидочка всегда старается спрятать, но сейчас ей это не удается. Она перехватывает взгляд Змеюки, и та улыбается еще шире обычного.

– Хочешь, запишу тебя на маникюр?

– Что? Какой маникюр?

Лидочка прячет кисть руки между коленями и сжимается, будто эмбрион в материнской утробе.

Иногда Лидочка думает, что Змеюка на самом деле такая милая, хорошая, добрая, а ее мнение ошибочно. Ну, не представляет она, что дружба между мужчиной и женщиной возможна, но ведь это не значит, что ее истина – единственно верная. Но потом Змеюка выдает подобный финт ушами – и Лидочка понимает, что дело тут вовсе не в дружбе. Ей кажется, что Змеюка ненавидит ее и выискивает изъяны, чтобы обратить на них внимание остальных. И в особенности – внимание Макса. Она как будто удовольствие от этого получает. А Максу все равно. Он продолжает листать ленту.

По дороге домой Лидочка долго молчит, потом не выдерживает:

– Ты ведь в курсе, что она влюблена в тебя?

– Ты о ком?

– О Насте, о ком еще.

– Ты придумываешь.

Лидочке нужно узнать наверняка, как он относится к чувствам Змеюки. Но из Макса об этом и слова лишнего не вытянешь. И это бесит Лидочку настолько, что она переходит на крик. Их первая серьезная ссора – из-за Змеюки. Как и многие последующие. Вот когда нужно было говорить аривидерчи. Но Лидочка просто устраивает скандал, до двух часов ночи высказывает Максу, что Настя его любит, и, кажется, пару раз называет ее Змеюкой, что окончательно выбешивает Макса. Он говорит, что их отношениям конец, раз она разводит скандал на пустом месте. Лидочка просит прощения, они обнимаются и засыпают вместе.

Голые короли

Год назад

Вторник. День, обычный во всем, кроме одного. Сегодня они смотрят квартиру, в которой будут жить вместе. Лидочка так давно об этом мечтала, так ждала этого, что ей все равно на интерьер. Пусть бабушкины серванты, склад хозяйских вещей на балконе, зато квартира только их. И никто не нажарит котлет из свинины так, что вонять будет еще целый день после. Лидочка станет готовить сама: котлетки из нута, рис в индийских специях, запеченные овощи с тофу. Лидочка вегетарианка, и она хочет, чтобы Макс тоже перестал поедать животных. Она станет кормить Макса правильно, а то от жирной пищи, которую постоянно варганит Жанна Александровна, можно и помереть раньше срока.

Лидочка залетает в квартиру и носится, открывая двери. Где же она? Где ванная комната? Ванная непременно должна быть большая. Чтобы расставить свечи, набрать горячей воды с пеной. Кто-то выбирает квартиру с большой гардеробной, но у Лидочки мало одежды, а в жару она и вовсе щеголяет в чем мать родила, если никого нет дома. И для нее жизненно важно, чтобы в квартире была ванна. Не душ.

– Здесь, конечно, не потанцуешь. Тесновато. Зато смотри, как необычно. – Лидочка двигает стеклянной дверцей, которая заменяет шторку.

– Но… Как же без занавески?

– А от кого нам прятаться? Боже! Наконец-то не от кого! Голые короли! – Лидочка стягивает через голову свитер и протягивает Максу. – И никаких тайн друг от друга!

– Непривычно как-то…

– И потом, я ненавижу эти занавески! Кажется, отдернешь – а там труп. Или еще хуже: мертвая женщина, как у Кинга в «Сиянии», помнишь? – Лидочка скрючивает пальцы, гримасничает и рычит.

– Ну и фантазия у тебя. – Он улыбается, накидывает свитер ей на плечи, обнимает, прижимаясь щекой к волосам.

– У тебя еще час до конца перерыва? – Лидочка выпрыгивает из его объятий, кладет свитер на раковину. – Хочу принять здесь ванну.

– Ты чокнутая? А вдруг кто-то придет? – Он вынимает из кармана телефон и смотрит на время.

– Так иди, вставь ключ в замок. – Лидочка улыбается и открывает кран.