Цитаты из книги Ethan Frome

На людей обыкновенных нападали болезни и всякие «хворобы», которые нетрудно было распознать и определить, и лишь избранные страдали «осложнениями». «Осложнения» сами по себе были уже знаком отличия, хотя в большинстве случаев они оказывались равнозначными смертному приговору. С «хворобами» можно было жить да жить,…

В нем дремала еще искорка общительности, которую не успели загасить бесконечные старкфилдские зимы.

Итан не сводил с нее глаз, дивясь живости и подвижности ее лица — при каждом новом повороте разговора оно менялось, словно поле пшеницы под ветром. Самое невероятное, что изменения эти вызывали его собственные слова, хоть говорить он был не мастер, и его тянуло снова и снова испытывать свою чудодейственную, пьянящую…

Возврат к действительности был для него столь же мучителен, как возвращение к сознанию для больного, перенесшего наркоз. Голова у него разламывалась, все тело ныло от невыразимой усталости, и он не мог придумать, что бы такое сказать или сделать и хоть немного задержать безумный бег минут.

And I say, if she'd ha' died, Ethan might ha' lived; and the way they are now, I don't see's there's much difference between the Fromes up at the farm and the Fromes down in the graveyard; 'cept that down there they're all quiet, and the women have got to hold their tongues.

The early mist had vanished and the fields lay like a silver shield under the sun. It was one of the days when the glitter of winter shines through a pale haze of spring. Every yard of the road was alive with Mattie's presence, and there was hardly a branch against the sky or a tangle of brambles on the bank in which some…

But at sunset the clouds gathered again, bringing an earlier night, and the snow began to fall straight and steadily from a sky without wind, in a soft universal diffusion more confusing than the gusts and eddies of the morning. It seemed to be a part of the thickening darkness, to be the winter night itself descending on…

He seemed a part of the mute melancholy landscape, an incarnation of its frozen woe, with all that was warm and sentient in him fast bound below the surface; but there was nothing unfriendly in his silence. I simply felt that he lived in a depth of moral isolation too remote for casual access, and I had the sense that his…

They stood together in the gloom of the spruces, an empty world glimmering about them wide and gray under the stars.

That was all; but all their intercourse had been made up of just such inarticulate flashes, when they seemed to come suddenly upon happiness as if they had surprised a butterfly in the winter woods . . .