Женщины тоже могут жить в тихом отчаянии

Автор: Эмили Темпл (Emily Temple)

Мадлен, Селеста и Джейн – байроновские героини сериала «Большая маленькая ложь»

«Огромное количество мужчин живут в тихом отчаянии», – гласит часто цитируемая строчка Торо из романа Уолден, или жизнь в лесу . «То, что мы называем смирением, на самом деле – отчаяние». Эта строчка отлично вписывается в категорию литературных цитат, от которых я закатываю глаза – не потому, что Торо не прав, а потому, как крепко мы часто хватаемся за его правоту.

В конце концов, в нашей культуре, особенно на экране, конечно, именно мужчины обычно склонны жить в тихом отчаянии. Я говорю «склонны жить», имея в виду «им позволено это в эмоциональном смысле», так как никто не желает такой жизни на самом деле (по крайней мере, после 18 лет). Или это делают те, кто в своих более развитых инкарнациях становятся байроновскими героями, сидят на скале в черной накидке, вглядываются в бесконечный, бессмысленный, суровый, темный океан. Темный, как их души, их прошлое, как цвет волос их бывших возлюбленных и т.д.. По крайней мере, так было заведено.

Знаменитая строчка Торо родом из первой части «Уолдена» под названием «Хозяйство», в которой он жалуется на культуру мужчин, которых так затягивает работа и жизнь, которую они должны вести с точки зрения стереотипов общества, что они забывают по-настоящему жить. Настолько, что они «так заняты деланными заботами и чрезмерно грубой работой жизни, что не успевают сорвать лучшие ее плоды». Бегите в леса, как я, говорит Торо. Мама Эмерсона будет продолжать делать тебе завтраки и стирать. Но я отступаю.

Наверно, Торо был прав относительно одной из проблем – для выживания в Америке нужно слишком много работать, и слишком большое количество людей вынуждены слишком много работать ради малого. Но я поднимаю тему о мужчинах, живущих в тихом отчаянии, в том виде, в котором она прижилась в нашей культуре. Очевидно, она проблематична, как социальная концепция: помимо прочего, это подразумевает, что мужчины имеют большую предрасположенность к такого рода экзистенциальному кризису, чем женщины (эй, возможно, это из-за того, что их интеллект ценят больше). Также принято считать, что мужчины не должны высказывать свои эмоции другим людям, и, как следствие, должны всматриваться в горизонт и тихо отчаиваться в одиночку. То есть мужчинам сказали, что «тихое отчаяние» – признак мужественности.

Само собой, гораздо более мужественен байроновский герой: обычно это привлекательный, магнетический, умный и склонный к смене настроений человек, противоречивый, самокритичный, измученный. Часто в ловушке своего прошлого. Часто имеет твердые принципы, которые расходятся с нормами мира, в котором он живет, и его стремление следовать этим принципам порой ведет к саморазрушению. Он часто жесток, но это неверно понятая жестокость. Как и сам Байрон, такие мужчины «безумны, дурны и опасны».

Думая про этих мужчин в тихом отчаянии, я не могу устоять от параллелей с идеей о «забытых мужчинах и женщинах нашей страны», которых Дональд Трамп в своей победной речи 2016 года пообещал «больше не забывать». Нам нравится романтизировать их отчаяние, но если Трамп поможет им – я буду шокирована. В любом случае, никто из этих американцев не живет в Монтерее, где обитают Мадлен (Риз Уизерспун), Селеста (Николь Кидман) и Джейн (Шейлин Вудли) в сериале HBO «Большая маленькая ложь». Может быть, кто-то из героев и проголосовал бы здесь за Трампа, но только ради получения налоговой льготы. И, если честно, Дональд Дрейпер – лучший пример, иллюстрирующий американского рабочего, «голубой воротничок», к которому была обращена речь Трампа, богат, успешен, пережил множество испытаний, склонен к самоуничтожению.

В этом сериале Мадлен, Селеста и Джейн (а также в меньшей степени Рената Кляйн, сыгранная Лорой Дерн) живут в тихом отчаянии. И одним из множества отличных моментов «Большой маленькой лжи» является то, что этим героиням позволено занимать эту характерную для мужских персонажей нишу. Меня не удивляет, что сериал снят по книге (одноименному роману за авторством Лианы Мориарти). В конце концов, хоть на экране мы видим это реже, в литературе женщин значительно чаще изображают таким образом. Возьмем героинь Клариси Лиспектор, Клэр Мессад, Ивэна С. Коннелла, Полы Фокс, Кэтрин Лейси, и т.д. Но таким женщинам не часто дают место в сериалах HBO или фильмах. (Назову один пример в противовес, может, это новый тренд, может и нет, но это последний фильм Келли Райхардт «Несколько женщин», поставленный по книге коротких рассказов Майли Мелой «Единственный способ добиться своего – оба способа» (Both Ways Is the Only Way I Want It), в котором также играет Лора Дерн). В большинстве случаев на экране женщины страдают вместе, не как типичный байроновский герой или герой Торо, или, даже если они страдают в одиночку, то с ума сходят более экстравагантно или комично (как в «Безумной бывшей девушке»). Эннализ Китинг из сериала «Как избежать наказания за убийство» может подойти под шаблон байроновской героини, но это – почти единичный случай. Джессика Джонс (сериал «Джессика Джонс» по комиксам Marvel – прим. перев.) – очень байроновская, но она ни на йоту не тиха в своем отчаянии.

Чаще всего на своих экранах мы наблюдаем женщин, ждущих на кухне, пока их своенравные мужья придут домой, переоденутся, разберутся со своими «тараканами». Такие героини являются обрамлением чьей-то еще истории; они – живые, дышащие, эмоциональные рамы. Иногда это хороший ход: женщин изображают сильными, они менее угрюмы, менее неорганизованны, менее склонны к случайным безрассудствам. Они – жертвы даже когда не являются жертвами. Такая реакция культурной среды напоминает реакцию на телевизионную рекламу, которая одна за другой демонстрирует несведущего мужа, которого одергивает его стройная жена в худи, улыбается с сочувствием и дает ему в руки какой-нибудь рекламируемый предмет.

Мадлен, Селесту и Джейн тоже можно охарактеризовать как «безумных, дурных и опасных», по крайней мере, иногда. На мой взгляд, все три женщины – современные, реалистичные байроновские героини, хотя каждая из них и преломила образ по-своему: Джейн в ловушке прошлого, Селеста склонна к саморазрушению, Мадлен проталкивает свои левые взгляды сквозь чужие убеждения, как толстую дубину, и все три женщины «угрюмы» неким скрытым и мучительным образом. И, что важно для сериала, каждая из них выглядит так, будто способна убить кого-то или покончить с собой. Видеть женщин в подобных образах – довольно свежо.

В одной из первых сцен Джейн пытается объяснить свое ощущение отчужденности Мадлен и Селесте: «Иногда, когда я оказываюсь в новом месте, у меня появляется некое чувство. Вроде того, будто здесь только я одна. Будто я со стороны наблюдаю за происходящим. Я вижу эту жизнь и конкретный момент, и это так прекрасно, но все это не мое… Вы такие правильные. Вы такие правильные, что по какой-то причине это заставляет меня чувствовать себя не на своем месте». Селеста смотрит на нее так осмысленно. Она полностью понимает ее. У нее свой вид отчаяния, наверно, самый тихий из всех трех вариантов, хотя ее история и является самой ужасной и самой мощной. Отчаяние Мадлен менее тихое: в этой сцене она мямлит, отказываясь копнуть глубже вместе с своими подругами, но даже у нее есть свой личный ад.

Даже заглавные титры сериала подчеркивают типичные для мужчин эмоциональные маркеры – гнев в сторону этих женских персонажей в разрешении типичного гендерного спора, кто повезет детей в школу. И подход к этому серьезный, будто таких заглавных титров можно было ожидать в таком сериале, если бы в нем герои поменялись полом: мужчины бы смотрели вдаль, грустили, сомневались, а Майкл Киванука (современный британский соул-певец – прим. перев.) пел на фоне «Ты вообще хотел этого? Ты сильно этого хотел?» или «Мы можем попытаться скрыть это, все по-старому…» (это не единственная песня в тему, в саундтреке к трейлеру и в конце шестого эпизода играет «Papa was a Rolling Stone», это не что иное, как песня о байроновском герое, оставляющим после себя несчастье).

Конечно, машины – это ключ. Многое происходит в машинах – вопросы, решения, избавление, разоблачения, слезы, катастрофы. Звучит правдоподобно, так как, конечно, машина – это одна их главных локаций для тихого отчаяния в современной жизни. Это место, где можно побыть одному ровно столько времени, сколько потребуется, чтобы добраться от одной повседневной цели к другой. Это передвижной эмоциональный шлем. Ландшафт также склоняет к рефлексии и воспоминаниям о серьезной эмоциональной травме: он изобилует отвесными скалами, и, как минимум, один персонаж мечтает броситься с одной из них. Фоном мы постоянно видим океан, как сложную метафору, кокетливо открывающиеся автоматические занавески в шикарных домах героинь – кивок в сторону современности. Этим я хочу сказать, что каждый элемент сериала рассматривает этих женщин серьезно. Конечно, это бы не нужно было подчеркивать в психологической драме, где в главной роли мужчина, но оставим это.

Наконец, это история травм и их последствий, унижения и того, как мы скрываем его, а вовсе не о чувстве изолированности, которое испытывает человек, которому приходится пахать слишком сильно ради такой мелкой реальной жизни. Так что я бы поспорила, что по факту эти героини, в самом деле, лучше мужчин воплощают этот образ – они в отчаянии, да, они не удовлетворены своей жизнью, конечно, но дело не только в этом. Они пробивают себе путь в этом мире, придерживаясь лучшего из известных им способов. И, помимо всего остального, за этим очень интересно наблюдать.

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ