Первое, что делает Елена Баянгулова, - очерчивает частное пространство, в котором разворачивается ее речь, в котором заключаются предметы описания. Это пространство не статично: оно может сокращаться до минимума, фактически ограничиваться оболочкой говорящего ("мне совершенно нет до этого дел" - не одного дела, а каких бы то ни было); может, напротив, включать в себя весь доступный кругозор, но тогда воздух в пространстве становится разрежен ("Чуть дыша, срывался с неба самолет / Душно. В легких закипает кислород"). Две цитаты - из соседних стихотворений; наглядный контраст означает принципиальную важность поиска пределов этого частного пространства. В сознании даже и тех, кто считает себя знатоками поэзии, нередко присутствует индикатор поверки "подлинности" стихотворения: стихи "настоящие", если "поэту удалось выразить то, что хотел бы выразить я, но не могу, потому что я не поэт". Но гораздо интереснее другой подход: поэту удалось выразить то, о чем я не имел никакого представления. При такой смене ориентиров оказывается, что продемонстрировать частный мир, со всей его герметичностью, - действительно достижение. Больше того, выясняется, что этот мир притягателен.
