А вы пейзаж сыграть могли бы?..

Вдруг вспомнилось, как в школе мы писали сочинения по картинам (интересно, нынешним школьникам тоже задают такое?). Картины обычно выбирались более-менее сюжетные, вроде «Опять двойка», но я вообще с удовольствием писала на темы, где оставалось достаточно простора для воображения – хоть описание внешности или пейзажа. После окончания школы я подзабыла этот нехитрый жанр, а потом, при случае, он живо всплыл в сознании. Я тогда увлеклась живописью одного из видных сюрреалистов двадцатого века – Рене Магритта. В его картинах я находила такие же парадоксы и игры со смыслом, какие привлекали меня в книгах – например, «Между двух стульев» Евгения Клюева. Неудивительно, что настал момент, когда мне захотелось «перевести» некоторые из этих парадоксов на язык литературы. Такие синтезы разных видов искусства бывают очень интересными: пишут же рассказы в стиле джазовых импровизаций и романы в сонатной форме. Одна из картин Магритта, которая сильней всего меня интриговала, называлась «Карт-бланш».

Когда я узнала, что это выражение означает «неограниченная свобода», всё тут же встало на свои места. Неограниченная свобода – это же творчество! То, что я люблю больше всего на свете. Я написала короткий рассказ, иллюстрирующий эту картину, и мне так понравилось, что захотелось переосмыслить и другие магриттовские загадки и каламбуры. Как вам, например, такой сюжет?

На первый взгляд, тут всё даже слишком прозрачно: в психологии есть такой термин – парентификация, когда ребенок вынужден становиться опорой для инфантильного родителя. Не то чтобы художник имел это в виду, просто такое прочтение вполне годилось бы для сюжета. Но мы не ищем легких путей, так что идея была заныкана в дальний угол до лучших времен. Лишь когда история обрела более глубокий смысл, сверхзадачу, я взялась писать роман, который назвала в честь магриттовской картины – Дух геометрии .

Однако строить сюжеты на основе таких перевертышей – дело несложное, ведь при этом мы остаемся в пространстве логики и Логоса, которые присущи скорее литературе. Живопись же часто затрагивает наши эмоции и ощущения, непередаваемые словами. И вот тут лично я захожу в тупик: мне очень хочется отразить атмосферу картины, но у меня нет для этого инструментов. Возможно, великие мастера слова сумели бы перевести на язык литературы что угодно, хоть «Квадрат» Малевича. Моя же следующая цель – что-нибудь вроде одного из странных, одновременно гиперреалистичных и сюрреалистичных по духу, пейзажей австралийского художника Джеффри Смарта.

По законам блоговедения, тут надо задать вопрос аудитории, вроде «А вы знаете еще какие-нибудь книги, написанные по картинам?» Но что-то подсказывает, что ответом мне будет тишина, так что в очередной раз проигнорирую это неписаное правило и пойду придумывать дальше :)