Роман Осминкин — новинки

«Мое тело пахнет жареной картошкой с луком, мои волосы пахнут жареной картошкой с луком, мои мысли пахнут жареной картошкой с луком…». Коммунальная квартира не раз становилась главным героем и местом действия в советской художественной литературе. Как оказалось, сам феномен коммуналки не исчез с падением старого режима — он удивительным образом адаптировался к новым временам. Роман Осминкин и Анастасия Вепрева поселились в коммунальной комнате в центре Петербурга и взяли на себя роль летописцев этой удивительной архаической реальности. Свои впечатления они фиксировали в Facebook-блоге, из которого и выросло это полудокументальное повествование. Авторы сознательно отказались от отстраненной позиции антропологов ради благородной задачи — описать коммунальный универсум сквозь призму собственного опыта. В результате возник парадоксальный художественный сплав дистопии, литературного вуайеризма и психологической драмы. Роман Осминкин — поэт, арт-критик и перформер, автор книг «Товарищ-вещь» и «Товарищ-слово», Анастасия Вепрева — художница, куратор и редактор портала «К. Р. А. П. И. В. А.». «Коммуналка на Петроградке» впервые была представлена в виде пьесы fringe-программы фестиваля молодой драматургии «Любимовка-2019». Авторы выражают благодарность резиденции «Переделкино» за предоставленную возможность завершения работы над книгой в августе 2021 года.

Роман Осминкин (р. 1979) — поэт, перформер, арт-критик, активист. Аспирант Российского Института истории искусств (сектор актуальных проблем художественной культуры). Автор книг «Товарищ-вещь» (2010) и «Товарищ-слово» (2012). Член редколлегии журнала «Транслит», участник группы «Лаборатория поэтического акционизма», музыкального проекта «ТЕХНО-ПОЭЗИЯ». Победитель турниров СЛЭМ С-Пб 2006 и СЛЭМ С-Пб 2010. Публикации в журналах «НЛО», «Транслит», «Крещатик», «Project Baltia», антологиях «Петербургская поэтическая формация» (2008) и «Собрание сочинений. Том 1: Поэзия Петербурга 2009 года». Живет в Санкт-Петербурге.

Стихи Р. Осминкина, обнажающие нерв литературной социальности, заставляют вспомнить о проектах домов-коммун двадцатых годов, предполагавших полную прозрачность повседневной жизни: любой совместный быт, с точки зрения теоретиков такой утопической социальности, превращался в быт коллективный, отменявший границы между частным и общественным. Так происходит и в этих стихах, где частное становится публичным, публичное — частным, а привычная схема повседневных отношений преображается в спектакль с непредсказуемым финалом.

Книга содержит ненормативную лексику.

Бумага, на которой напечатана эта брошюра, в полиграфическом производстве называется "крафт". Такой же пользуются работники почты и многих других технических отраслей.
То, что вы держите в руках, не похоже на "нормально сделанную" поэтическую книжку, и это отвечает стремлению авторов, чьи тексты напечатаны на этой бумаге и в этой серии, акцентировать материальную сторону культурного производства.
Конечно же, ремесло поэта, прежде всего, заключается в производстве "речевых вещей", подразумевающем умение видеть фактуру языкового материала и умение преодолевать его сопротивление. Однако чувствительность к материальности языка и непрозрачности формы при известной последовательности приводит к анализу материального уровня бытования литературы и непрозрачности ее отношений с обществом и, как следствие, к пересмотру границы между "искусством" и "тем, что его не касается".
Эту серию можно понимать как стремление людей, являющихся специалистами по словам, обрести квалифицированное отношение к самим вещам, стремление понимать дело литературы не как некое привилегированное ритуальное действо, а как способ людей освоиться с жизнью, стремление к упразднению разделения труда на "творческий" и "ручной".

Дебютная книга петербургского автора включает тексты, написанные за последний год. Обосновывая свое эстетическое credo в несколько путаном предуведомлении, Осминкин ссылается на эстетику раннего Родченко в интерпретации Екатерины Дёготь, предлагая практику «подручного» текста, предельно демократичного и в то же время критически настроенного по отношению к предъявляемой ситуации. Используя конкретистскую технику, Осминкин (пере)насыщает тексты медиа-вирусами, актуальными для люмпен-интеллектуала нулевых: это и trash всемирной паутины, и маркеры успешной и маргинальной жизненных стратегий, и фарсовое переплетение политического и эротического, ставшее визитной карточкой контркультуры второй половины прошлого века. В подобном подходе, на мой взгляд, и кроется причина авторского фиаско: закончив знакомство с книгой, читатель вновь попадает в описываемую действительность, вследствие чего критический запал книги стремится к нулю, — возможно, впрочем, что именно такого итогового недоумения Осминкин и добивается.