Цитаты из книг — Луи Куперус

Вообще-то жизнь – это все-таки самообман, блуждание среди иллюзий, - думала она грустно, исполненная меланхолии. – Великая цель в масштабах всего мира или малая цель в масштабах самого себя, своего тела и души…о Боже, как же все это незначительно! И как мы все блуждаем впотьмах, ничего не понимая. И каждый из нас ищет…

О, стареть - это ужасно, стареть и одновременно оставаться самим собой. Жизнь человека почти ничему не учит, только обкатывает, сглаживает его острые и красивые грани!

Люди встречались только на приемах, а в остальном разговаривали по телефону. Слишком частое использование телефона для домашних нужд убило всю радость общения между знакомыми. Люди перестали видеться, у них отпала надобность одеваться и запрягать экипаж, потому что все болтали по телефону, одетые в саронг и кабай, в…

Ее безразличие было блистательным, полностью безразличным, лишенным какого бы то ни было презрения, какой бы то ни было зависти, каких бы то ни было эмоций; ее безразличие было просто-напросто безразличием.

Она выглядела так, будто жизнь не властна над ней – ни над внешностью, ни над душой. Она выглядела так, будто неспособна страдать, казалось, она улыбается оттого, что для нее не существует ни болезней, ни мук, ни бедности, ни несчастий. Ореол сверкающего эгоизма окружал ее.

В глубине души Леони была усталой, недовольной, нерадостной. Несмотря на полное безразличие, в ней было достаточно человеческого, чтобы иногда испытывать тихие приступы дурного настроения, когда она проклинала все на свете. И тогда ей хотелось совершить какое-то безрассудство, смутно хотелось уехать куда-нибудь… в Париж…

Тоска одиночества, смирение с незначительностью и темнотой всего земного под этим бездонным небом, рядом с этим фосфоресцирующим бескрайним морем рождало таинственность, сжимающую душу тисками…

Она презирала регента; наблюдение за стадиями его падения приносило ей романтическое удовлетворение, доставляло литературное удовольствие.

Блистательно-величественный в этот миг своей гибели, вознесенный над всеми трагизмом безумия, он стоял, словно вулкан, полуголый, с развевающимися волосами, бешено размахивая руками, освободившийся от грубых и звериных черт, – герой драмы, борющийся с неотвратимым роком, на краю пропасти… В безмерности нынешнего опьянения…

Она не видела цели. Половина человечества живет в бедности и старается выбиться из этой беспробудной тьмы, чтобы...что? Другая половина бессмысленно и бесцельно дремлет, утопая в деньгах. Между этими крайностями – беспробудной бедностью и паразитирующим богатством расположена целая шкала оттенков. И над всей шкалой встают…

Она чувствовала себя опустошенной и одинокой в этой стране, в этом городе, в этом окружении, где всё-всё-всё –и большое, и малое –неприятно задевало ее душу, ее тело, ее характер, ее природу.

Душа всегда останется непрочитанной книгой, написанной на незнакомом , непереводимом языке, где слова почти все те же, но у них совсем иная окраска, и совсем иначе разлетаются радугой оттенки мыслей: слова двух языков – это призмы, рождающие лучи разных цветов, словно свет упал на двух разных солнц: излучения из разных…

Как же мы незначительны, как мы незначительны! Всю жизнь мы прикидываемся, что-то воображаем, думаем, что способны задать линию, направление, цель нашей бедной жизни, полной блужданий.