Цитаты из книг — Перихан Магден

Не стоит обижаться на то, что жизнь имеет свои тайны. Ибо эти тайны и делают жизнь прекрасной, придают ей ценность и смысл. Подождите немного, и жизнь сама раскроет их перед вами одну за другой.

Почему-то страшные, грустные сны всегда запоминаются лучше. Как будто мало им терзать нас ночами — и днем они продолжают крутиться в памяти вновь и вновь, как старый фильм. А хорошие сны запоминаются реже всего, хотя от них делается легко на сердце и мы просыпаемся счастливыми — но вспомнить их не можем.

Пусть жизнь течет мимо своим чередом. Если пытаться вникнуть во все, что происходит или происходило, то процесс затянется до бесконечности. Все воды времени нахлынут на нас. И тут можно или захлебнуться и погибнуть, или оказаться в открытом море. А в открытом море обычно сложно, а пути обратно нет.

— Замечательно, сударь. У вас есть шоколадка? Если вы сегодня и ее захватили с собой, то — не поверите — вы начнете мне нравиться. Да, вы начнете мне нравиться, хотя это я вопреки самому себе говорю. — Вот это и есть настоящая любовь! — захохотал он. — Любовь — это то, что чувствуешь вопреки самому себе. А остальное —…

Разговаривать с ним было все равно, что идти по полю, заминированному хохотом. Совершенно невозможно догадаться, когда, после каких слов он начнет лопаться от смеха.

Всем теперь до всего есть дело. На днях тут один инженер купил себе книжку про балет. В розовой обложке. А один ювелир схватил у меня тут же, как увидел, один из самых редких атласов по истории — это ювелир-то, представляете? Я даже не уверен, умеет ли он читать. Просто какая-то болезнь у всех началась: скупать книги.

Надо сказать, я все время ломаю голову над тем, что такое милосердие и доброта. Эти темы гнетут меня, но не могу же я просто так взять и выкинуть их из головы.

Люди с недостатками действуют на меня успокаивающе. Должен чистосердечно признаться: меня веселят эти их дефекты, их бестолковость, они демонстрируют мне, что я не одинок, а многочисленные изъяны и грехи можно найти у каждого из нас. Такие люди словно привязывают меня к жизни, примиряют с ней. Правда это не касается…

Мой дорогой дедушка однажды написал в каком-то письме: «Нет чувства, которое нельзя было бы скрыть, скрыть можно только бесчувственность. Что может быть легче — прятать то, чего не существует?»

Если в моем черством сердце и есть капелька нежности, то эта нежность принадлежит старикам. Игра света их душ, вновь ставших детскими, напоминает мне самые прекрасные и редкие раковины на свете, разбросанные в песках мудрости.

«Не расстраивайтесь, пожалуйста. Он же пытался вас изменить. Вы только подумайте: вам отдают немножечко любви — не огромной и безграничной любви, а такой же крохотной, как они сами, любви и немножечко нежности — а в ответ на это вас хотят замесить по-своему. И не для того чтобы сделать вас лучше или хуже, а только лишь…

Нет чувства, которое нельзя было бы скрыть, скрыть можно только бесчувственность. Что может быть легче — прятать то, чего не существует?

- У священников и ученых поразительно много общего, - ответил я. - И те и другие говорят длинно и запутанно, и в них нет ни капельки поэзии.

Иногда у близких друзей может быть одинаковая манера разговаривать. Вплоть до того, что они забывают, кто из них что сказал, да и не хотят помнить об этом. Один становится проводником чувств другого: их взгляды совпадают, и говорят они одинаково. Я желаю, чтобы и у вас когда-нибудь появился такой близкий, такой важный…

Люди, не вынужденные работать, всегда заняты: они скучают, читают, бродят где-нибудь или совершенствуются в искусстве беседы за выпивкой. Они спят или что-нибудь пишут. Их влечет много, и они размышляют обо всем, что им интересно, - вот чем они заняты.

В кабинет вбегает огромная колли и направляется прямо к господину директору. Поскуливая от радости, трется спиной с длинной-предлинной блестящей шерстью ему об ноги. Меня всегда раздражали морды этих собак. Смотрят так, будто сперли что-то.

Но в жизни пленку назад не отмотать. Жизнь всегда говорит нам: "Теперь терпи все то дерьмо, которое ты сама устроила"