Бизин Николай Иванович – лучшие книги

«Роман – именно что с судьбой моей Родины»: в нём «нет ни эллина, ни иудея» (что ассоциируется с такой общностью, как советский народ), зато -ь присутствует Среда Воскресения.Роман – с судьбой, на основе некоторой мемуаристики: как невидимо прорастают сквозь наши тела и души последствия решений, принимаемых Верховными Главнокомандующими – для-ради выживания этноса (и личности) и соборного сбережения Веры. События показаны с двух сторон: это и наши (автора и его малой Церкви друзей) прижизненные мытарства в Москве девяностых, и посмертные мытарства Иосифа Виссарионовича Сталина – всё ведёт к простой мысли:У каждого из нас есть не только своя аллея Ангелов, но и каждый являетсяеё ангелом-хранителем. И о тяжести принятия решений пойдёт речь: каждому дан Крест по силам.В повествовании нет ни обвинений или оправданий (само-обвинений и само-оправданий), есть вера в то, что мы уже победили непобедимое зло.

Перед вами новый роман Николая Бизина. И это «роман именно что с судьбой моей Родины», о котором автор рассказывает следующее. На первый взгляд в нём «нет ни эллина, ни иудея» (что ассоциируется с такой удивительной общностью, как советский народ), зато присутствует Среда Воскресения, в которой мы родились и всей своей жизнью продолжаем противостоять непобедимой энтропии. Роман – с судьбой: взаимоотношения героев с их прошлым, настоящим и будущим, на основе некоторой мемуаристики: как невидимо прорастают сквозь наши тела и души последствия решений, принимаемых Верховными Главнокомандующими – для-ради выживания этноса (и личности) и соборного сбережения Веры. События показаны с двух сторон: это и наши (автора и его малой Церкви друзей) прижизненные мытарства в Москве девяностых годов, и посмертные мытарства Иосифа Виссарионовича Сталина – всё ведёт к простой мысли: У каждого из нас есть не только своя аллея Ангелов, но и каждый является её ангелом-хранителем. А что у Бога мёртвых нет – это чистая правда, если решился (даже пусть безнадежно) противостать лукавой энтропии. И о тяжести принятия решений пойдёт речь: каждому дан Крест по силам. В повествовании нет ни обвинений или оправданий (само-обвинений и само-оправданий), есть вера в то, что мы уже победили непобедимое зло.

Роман "Как вернувшийся Данте" является и продолжением романа "Вечное Возвращение" о Лилит и Адаме, и (одновременно) более разносторонним его прочтением; здесь требуются некоторые пояснения:
* Для человека мир - поверхностный текст (палимпсеста). Человеческое прочтение текста (палимпсеста) - это история мира, более или менее приближённая к изначальным строкам.
* Остросюжетное (со-бытийное) повествование предлагает без-мерный взгляд на со-измеримые вещи: жизнь и смерть, любовь и предательство, реальность и иллюзия.
* Допустимо рассмотрение текста романа - как (палимпсеста) всей человеческой истории: от альфы до омеги - первого и последнего. В подобном Со-бытии очень существенны и звукорядное со-ля-си (от альфы до омеги в человеческой гамме), и согласие в Слове.
* О целеполагании: желание "вечно вернуться" в Царство Божье (в российской версии: град Китеж или Царство Божье СССР) посредством взаимосуществления вечного и личного - в православном понимании не есть цель: Бог непостижим; постигнуто - откажись и иди дальше.
Итак: перед вами Данте - вернувшийся из ада-там; но (своими новыми глазами) - увидевший ад-здесь. Теперь попробуйте потрудиться душой (и ответить за это)

"Дилетанты, сделав все, что в их силах, обычно говорят себе в оправдание, что работа ещё не закончена. Разумеется! Она никогда и не может быть закончена, ибо неправильно начата", - Иоганн Вольфганг Гёте. И это, безусловно, верно, если речь идёт о деле рук человеческих!
Но в романе "Вечное Возвращение" речь идёт о Сотворении Мира, о Грехопадении и не только о том, что было после него: о непрерывном самовоссоздании человека, о тщете его попыток пройти путь от Первого до Последнего, от Альфы к Омеге - так что и речи нет о неправильном Начале! Человек здесь ничего не начинал.
Остросюжетное и многомерное повествование затрагивает аспект "до Грехопадения", причём развёрнутый на протяжении всей человеческой истории "после Него": взаимоотношение Адама и его Первой Жены Лилит - из ребра не сотворённой, добра и зла не ведающей.
"Мы дети Дня Восьмого", - Торнтон Уайлдер; мир не может быть целостен и дотворён, если не достигнута невиданная гармония человеческой любви Первомужчины и Первоженщины; а что много крови и смерти в человеческой истории (из которой нет выхода, казалось бы), - так ведь смерти нет! Есть недостижимая любовь.
Кому, как не Лилит, не ведающей не только добра и зла, но и смерти, знать об этом...

Мир есть речь (в начале было Слово), а версифицирование речи - почти терраформирование. Однако, в мире постмодерна реальность и личность не важны, первостепенны приклеенные к ним ярлыки (как пример реклама: "вы этого достойны"); далее - человек становится "гомункулом субкультуры" в колбе постмодерна. Можно ли этому противопоставить Слово? В романе "Перевод времени на языки" речь идёт о самых началах бытия личности: об умении (или неумении) вдохнуть жизнь живую в мёртвые буквицы миропорядка. Разве что, почти всё действие происходит во времена Испанского и Португальского Ренессанса, когда от повсеместной девальвации сущностей ещё не зависело само существование человечества. Отсюда термин (само)Инквизиция - почти безнадёжное противостояние превращению человечества в мир насекомых.

В человеческой душе не доведены до своего экзи'станса ни православие, ни иудаизм, ни язычество. Человек видит окружающий мир глазами веры и познаёт меру выбора: он может стать богом в языческом понимании, но может погибнуть вместе со всем миропорядком.
В романе Равновесие речь идёт о перманентной мировой катастрофе, ещё только имеющей произойти и неоднократно уже происшедшей. Остросюжетное повествование основано на писаниях времен императоров Диоклетиана и Юлиана Отступника, а также языческих, иудейских и раннехристианских текстах.