Юлия Стоянова Кристева (Юлия Стоянова Кръстева) — французская исследовательница литературы и языка, психоаналитик, писательница, семиотик, философ и оратор.
Родилась в Сливене, Болгария. С 1960-х гг. живёт во Франции. Жена французского писателя и критика Филиппа Соллерса, одного из лидеров группы Тель Кель. Мать троих детей.
Выдающаяся…
представительница постструктурализма. Ученица Р. Барта, пропагандист и истолкователь идей М. М. Бахтина. В сфере научных интересов Кристевой — семиотика, лингвистика, литературоведение, психоанализ. Основоположник оригинальных теорий «революционного лингвопсихоанализа», интертекстуальности, гено- и фено-текста. Автор таких трудов, как «Семиотика» (1969), «Революция поэтического языка» (1974), «Полилог» (1977) и основополагающей статьи «Разрушение поэтики» (1967). Помимо этого, Юлия Кристева ведет активную общественную деятельность как феминистка и публицист. Является одним из идеологов ЛГБТ-движения.
Автор нескольких романов. На русский язык в настоящее время переведен только один из них, — и, может быть, лучший — «Смерть в Византии». В этом романе Кристева выступает, с одной стороны, как незаурядный писатель, являясь продолжателем традиций «семиотического» романа, заложенных У. Эко. С другой стороны, она и в художественном творчестве не перестает быть мыслителем. По замечанию культуролога А. Беспалова, «Кристева могла бы и не писать романы, поскольку ее научные труды больше всего напоминают литературу, а в ее литературе зачастую можно разглядеть черты научного трактата» (Беспалов 2009: 312).
Ю. М. Лотман, анализируя роман Эко «Имя розы», пишет: «Попробуем определить в одном предложении, чем занят Вильгельм Баскервильский в монастыре. Он занят расшифровками. И в прямом смысле — чтением закодированной рукописи,- и в переносном. То, что для других людей — молчащие предметы, для него — знаки, которые многое могут рассказать тому, кто поймет их язык». Это же определение можно приложить и к главной героине романа «Смерть в Византии» — журналистке, расследующей череду непонятных убийств. А. Беспалов указывает, что не случайно главным героем является женщина — это как бы «феминистическая реплика» в сторону романа Эко, зеркальным отражением которого является текст Кристевой (Беспалов 2009: 350). По мере чтения романа перед читателем встает кристевская философская концепция современного мира, квинтэссенция которой выражена в следующей фразе: «Бес и тот сдох, остались только опиум и кокаин, эра масс-медиа — эра наркоманов» (Кристева 2007 :129) Здесь, по мнению А. Беспалова, мы находим "качественную постмодернистскую иронию по отношению к знаменитой формуле Ницше «Бог умер».
Если умер не только Бог, но даже и Бес, то современный мир предстает как пустыня, населенная людьми-роботами, «способными только к бесконечному пожиранию и выделению знаков Интертекста» (Беспалов 2009: 351). Такие глубины скрываются, казалось бы, за незатейливым детективным сюжетом романа, издаваемого у нас в сериях «массового детектива».
Участница семинаров Жака Лакана, после смерти мэтра Юлия Кристева, тем не менее, не вошла ни в одну из Лакановских школ. Является титулярным членом Парижского Психоаналитического Общества (SPP). Возможно, что именно психоанализ можно назвать краеугольным камнем всей жизни и творчества Юлии Кристевой. Принципы анализа текстов, используемые исследовательницей, напрямую восходят к трудам Фрейда и Лакана (не говоря уже о собственных, оригинальных разработках Кристевой). И по сей день она является завсегдатаем круглых столов по психоанализу. Wikipedia.org
