Цитаты из книг — Елена Бауэр

— А когда же ты, Гриша, дворянством обзаведешься? Или Эдвард IV в российском дворянстве не нуждается? – расхохоталась кузина. — Позубоскаль пока, – на удивление Гриша сумел обуздать свои эмоции, переведя все в шутку, хотя тема для него была весьма болезненной, – а то скоро не позволительно будет людей из более высокого…

— Не всегда внешняя красота является залогом успеха у мужчин. Часто женщины заурядной внешности привлекают мужчин больше. Тут скорее важен острый ум, умение себя подать и уверенность в собственной неповторимости.

— В удивительное время живем, Гуля! Вот еще только на санях перемещались, а теперь – и автомобили тебе, и аэропланы. Скоро люди по земле ездить перестанут, будут летать. Вот мы сядем в аэроплан и полетим в Привольное… — Ох, свят-свят, спаси-сохрани, – тихонько причитала себе под нос Манефа, – так и мчатся, сломя голову,…

— Нет, милочка, стыдно должно быть женщине, которая торгаша к своему телу допустила. От него ж, вероятно, капустой квашеной разит. Неужто нравится? – зло расхохотался Закретский.

— Кобыла с волком тягалась, только грива да хвост осталась, – расхохотался отец. Он старался не показывать, как был горд тем, как сын приструнил этого скользкого типа и насколько профессионально он вырос.

— Меня никогда так на сносях не мутило, – отхлебывая из чашки чай с мятой, заявила Анна Федоровна, – уж больно она хлипкая, кожа да кости, на солнышке просвечивается… — Ничего-ничего, были бы мослы, мясо нарастет. Кость тело наживает, – только ухмылялся себе в бороду старый купец.

— Красуйся краса, пока вдоль спины коса: под повойник попадет – краса пропадет… – едва сдерживая слезы, бубнила под нос она. — Сколько можно причитать, Манефа? Я знаю, что буду счастлива! – Маша обняла няньку, которая никак не могла смириться, что ее девочка выросла.

— Nouveau riche! Из грязи в князи! Думают, капиталом обзавелись, обучились танцам и могут с нами ровняться? – граф был жутко раздражен всеми рассказами, восхваляющими Елисеева.

— В том-то и дело. Она порядочная девушка и так жить не согласна. Скорее она выйдет замуж за кого-то другого! – чуть не плакал Митя. — Ах, простите! Ах, оставьте! Ее «сиятельство» не согласны! – ерничал Гриша. – Не позволяй собой манипулировать, Митя!

— Д-а-а, нечистая сила, – кивала экономка в знак согласия с маклером, – самая что ни на есть. Как выскочит, как завоет! — Как же вы в таком ужасе обитаете? – поинтересовался Гриша. — Я уже в том возрасте, молодой человек, когда призраки должны бояться меня, – рассмеялась пожилая дама

— Одно распутство! И танцы у вас – греховные! – заведенную Манефу было уже не остановить. – И платья ваши – одна срамота… Надели б нонче на бал облакотное, с кринолином…

Когда девица подошла ближе, Гриша рассмотрел на ее ожерелье огромную жемчужину. Он не мог ошибиться! Это была знаменитая юсуповская «Перегрина», которая по слухам принадлежала сначала Марии Антуанетте, а в конце концов Зинаиде Николаевне. Он не верил своим глазам! Это был сын княгини, тот самый, немного повзрослевший…

– Не верю я этим самураям. Кормят калачом, а в спину кирпичом, – как только Григорий Петрович помнил все эти пословицы и поговорки. – Врагов не надобно, коли таки друзья есть!

Петр Ильич словно услышал мольбы Марии Андреевны во Флоренции. Он не мог оставить несчастную женщину без значимой премьеры и за сорок четыре дня написал оперу «Пиковая дама».

Та эпоха заметно недолюбливала мягких самодержцев и обходилась с ними крайне жестоко. Но самая страшная и кровавая расправа еще ждала мир впереди.

Приказчик проводил важных гостей в помещение лавки, где на столе красочным взрывом пестрели апельсины, киви, персики, манго, маракуйя. Тут же пришедших окутало райским ароматом. Служащие, стоявшие вокруг столов, перебирали фрукты. Хорошие плоды клали в корзины, которые затем относили в кладовую. Фрукты, потерявшие…

– Я строгий, но справедливый, за то и любят. Напрасно никого не обижу, но трутней да воров терпеть не стану. Мигом приструню. Не будь слишком мягким – сомнут, не будь слишком жестким – сломают. – Где ж сыскать баланс? – задумался Гриша...