Рецензии на книги — Лев Шестов

Шестов с самого начала книги берёт мощный «замах» -«..вся моя задача состояла именно в том, чтоб раз навсегда избавиться от всякого рода начал и концов, с таким непонятным упорством навязываемых нам всевозможными основателями великих и не великих философских систем». Далее автор более-менее успешно машет этим «замахом» и под конец всё-таки как-то сдувается (но это уже простительно -в принципе, мало кому удавалось сделать целиком шедевральным (или хорошим) всё произведение). Другое дело, что да, для публики того времени брошюрка эта произвела желаемый (для автора) эффект –ведь он явно хотел (думаю) одновременно и красиво выпендриться (не только мол, Ницше, но и мы, мол могём кое-что), но и красиво стать звездой-властителем дум (впрочем, ненадолго, но тем не менее) творческо-гуманитарной…

Шестов своей книгой служит голосом ребенка, кричащего, что разум "голый". Блестяще, почти в постмодернистском дискурсе, разоблачает всякие общепризнанные философские системы, бессильные дать ответы на основополагающие вопросы жизни. Для меня важны были мысли Шестова о созидающей роли условности в человеческой культуре. Но тут же он своей книгой срывает с нее всяческие одежды. Нагота - новая мода? Не думаю, что это конечный ответ Шестова. Вначале книги у него проскальзывают мысли о "великой жизненной тайне". Но основной посыл все же раздеть, выбить почву из под ног, все подвергнуть сомнению. Для 1905 года, когда все жили в "измах", это был скандал.

Все стали обсуждать с азартом книгу Шестова... Но больше всех слушал, как завороженный, Боря Пастернак. Он мне шепнул, расширяя свои…

Автор этой книги - великий мистик и фаталист.

Шестов воевал со всеми мировоззрениями, видя в них тюрьму для духа и свободной, не скованной "системой" мысли. Выводы, к которым он приходит, зачастую парадоксальны. Иногда он впадает в крайности, предлагая полностью отвергнуть мораль, прославляя хаос, болезни и тьму, а также всевозможные человеческие пороки. Впрочем, поставить знак равенства между Шестовым и де Садом никак нельзя. Шестов дразнит читателя, возмущает его, высказывая сомнение и скепсис для того, чтобы выбить у него из-под ног почву привычных аксиом и предположений. И делается это вовсе не из-за соображений нигилизма - доказать, что Бога нет, - а наоборот, для того, чтобы человек больше полагался на случай, был любопытен и верил жизни.

Сократ не верил в богов и потому хотел…

Замечательно. Без всякой иронии - вещь. Ding an sich. Очень четкое, последовательное изложение своей идеи, быстрая речь, убедительные аргументы, одна мысль следует из другой настолько органично, что рука не поднимается резать текст, вытаскивая цитату. Текст чудесный, правда. (И всё было бы хорошо, если бы ни одно огромное "но", о котором скажу чуть ниже)

К Шестову заставил обратиться А.М.Пятигорский. В работе Альбер Камю "Миф о Сизифе" Пятигорский отмечает, что своими учителями Камю считает Достоевского и Шестова. Именно Лев Шестов принес Достоевского французам. Захотелось посмотреть, каким же был Достоевский для иностранцев. Как видел сам Лев Шестов Достоевского. Повторю, что работа великолепна. Лев Шестов проводит ревизию философских взглядов проповедников добра, истины и всего…

Может быть, читатель, которого не оттолкнут долгие странствования по душам - давшие материал для этой книги, убедится, что в Св. Писании есть Истина и что Спиноза, во исполнение воли пославшего его, был обречен отнять эту истину у наших современников.

Почему Спиноза? Он надел красивые маски разума на "проклятые вопросы бытия", предопределив заключение «Бог умер». Шестов снимает маски с этих вопросов и будит спящих. Откуда Кант взял императивы? Почему "Записки из подполья" есть критика чистого разума, а у Канта лишь его апология? Почему прозрения Достоевского неприменимы к социальному устройству общества, а кантианские применимы? Как пробудить интерес к творчеству Гоголя, сравнив его с героем "Записок из подполья". Какая жизнь является Матрицей - дневная разумная или ночная подпольная?…

«Мне случалось присутствовать при встрече двух мудрецов и друзей: Бердяева и Шестова. Это было весьма трогательное зрелище: оба старца говорили друг другу «ты». Что-то мальчишеское проглядывало, когда они произносили такое необычное слово. Робко, целомудренно, неуверенно звучало это их, вероятно, последнее живое «ты». — Почему ты не пошлешь в «Современные записки»? — заботливо осведомлялся Бердяев. — Они уже раз меня напечатали,— объяснял, оправдывая журнал, Шестов. Высокий, сухой, сутулый, в сюртуке, с козлиной седой бородкой, он походил на фельдшера из уезда, которому «старожилы» больше доверяют, чем врачу. — А вы почему не пошлете в «Современные записки»? — любопытствовал я. — Мне не надо, — снисходительно отвечал Бердяев.— Впрочем, я иногда им даю. <…> Расшалившись, старцы…

Как вам Антон Палыч Чехов в роли убийцы? А ведь именно так его и представляет известный русский философ Лев Шестов. Чехов, говорит, должен быть привлечён к моральной ответственности - статья написана после смерти писателя, так что к уголовной привлечь уже нельзя. А всё почему? Да потому что Чехов - убийца надежд. Жизнь в произведениях Антон Палыча невыносима. Не трудна, не грязна, не гнусна, а именно невыносимо. Наверно, нет ни одного другого писателя, у которого герои так часто недовольны жизнью. Вроде и внешних причин для этого нет, и трагедий никаких не случилось, а человек мается, не знает, куда себя приложить и что с собой делать. На самом деле, очень свежий и интересный взгляд, который даст фору маститым литературоведам. Шестов не копается в мелочах, не рассматривает тексты под…

Обращаюсь к вам, Лев Исаакович. Прочитал вашу книгу, очень любопытная вещь. Получил массу самых разнообразных эмоций. Уж вы постарались, чтобы читатель провел пару вечеров, распутывая красиво сплетенные слова, чтобы он с трудом удерживался от искушения разобрать всю книгу на цитаты, чтобы за вашей критикой всего существующего не пропустил парадоксов мышления, добавленных вами только затем, чтобы сбить с ног доверчивого простака. Вот вы осуждаете все существующие в виде общепринятых догм общественные нормы. Браните логику и разум в целом. Обвиняете в негибкости мышления позитивистов и рационалистов. А уж как от вас метафизикам достается! Но, позвольте, Лев Исаакович, откуда же при этом такой профессорский тон абсолютно правого человека? Если вы утверждаете, что любое познание имеет…

«Нужно взрыть убитое и утоптанное поле современной мысли. Потому во всем, на каждом шагу, при случае и без всякого случая, основательно и неосновательно следует осмеивать наиболее принятые суждения и высказывать парадоксы» – заявляет автор в начале книги, и упорно этим занимается всю оставшуюся книгу. Книга состоит из кратких и разрозненных глав, в которых говорится обо всем понемногу. Тут можно найти разбор литературы отечественных классиков, но главными конечно же остаются суждения о морали, принципах, мировоззрении и всяком таком. Книга наверняка заинтересует простых читателей – благодаря смелости мысли автора, частым разговорам о литературе, простому языку, а также своей афористичности. Ведь всегда интереснее прочитать смелую главу-высказывание на полстраницы, чем сотню страниц…

Вообще-то я думала, что я, как человек, взращенный на стандартах, заложенных немецкой философией, отношусь скорее к числу ярых рационалистов и приверженцев формирования философских систем. Однако г-н Шестов был достаточно убедителен для того, чтобы в мою голову закрались некоторые сомнения. Полагаю, именно такого эффекта он и хотел бы добиться :)

«Апофеоз беспочвенности» можно раздергать на цитаты почти целиком, и в этом есть некоторая опасность. Автор умеет сказать, его отточенные фразы доставляют удовольствие, и ты начинаешь читать не для того, чтобы постичь идею, а, подобно чичиковскому слуге Петрушке, чтобы следить, как из буковок слова складываются, а из слов предложения. Но, пожалуй, именно этого Лев Шестов и добивается, он противник всяческих систем и глобальных идей, довлеющих над всем трудом, а то и над всей жизнью философа. В самом начале книги он так и говорит, что не желает следовать классическим канонам, а будет просто рассказывать все, что взбредет в голову, без плана, без связи, без выводов. «Пришла мысль – отворяй ворота».

Эта книга – мозаика из рассуждений обо всем: о философии, мышлении, о литературе, человеке.…

В этот том Льва Шестова объединены три произведения с общими темами и именами.

«Добро в учении гр.Толстого и Ф.Ницше» Л.Шестов исследует и сравнивает жизни и сочинения двух писателей-философов, живших в одно время, и пытается провести между ними связывающие ниточки. Автор обращается к поздним работам Толстого, в которых преобладает уже явный философский характер, анализирует отношение писателя к своим героям, принимает ли он их, осуждает ли, почему наказывает тех, у кого судьбы складываются трагически. Также Л.Шестов с симпатией и жалостью пишет о Ницше, его страданиях, и выстраданных им истин. В книге периодически упоминается, что и Л.Толстой, и Ф.Ницше читали произведения друг друга и имели свое мнение по поводу друг друга, но все же думается, что изложенное в книге – это мысли и мнение…

Я не помню, как я узнал о Льве Шестове. Помню, это было пару лет назад. Вполне вероятно, что о нём говорил Пётр Рябов в какой-нибудь своей лекции. Как бы то ни было Шестов попал в мою культурную программу. Знакомство прошло удачно. Шестов пишет изумительно, ярко, афористично. Вроде бы философия, но настолько литературная, что зачитаешься. Шестов даёт своеобразный дисклеймер в предисловии, говоря, что за подобный стиль изложения его будут ругать. Мол, в среде русских философов принято последовательно и логично доказывать свою точку зрения. Здесь же — набор афоризмов, скачущих в казалось бы хаотичной последовательности, по мере появления в голове автора. Я думаю, практически каждый афоризм можно развить по крайней мере до самостоятельной главы, но тогда бы мы получили не краткую выжимку…

Вероятнее, что прав Иван.

Должно быть, приятно лишний раз услышать о том, что Ницше недалеко ушел от протестантизма, Толстой всю жизнь пытался избавиться от мучительных сомнений, а Достоевский тщетно пытался унять глас своего внутреннего подпольного человека.

Приятно лишний раз убедиться, что самые отточенные, комфортнейшие, претендующие на универсальность системы – всего лишь попытки оградиться от отчаянья.

Приятно, когда чаша весов склоняется в сторону Ивана, а не Алеши Карамазова.

Позитивисту, должно быть, приятно наблюдать, как идеализм 19 века в который раз разбивают в пух и прах.

Так как на счет трагедии?

P. S. Было бы просто чудесно, если бы прилагался перевод к фразам на иностранных языках.

Чего мы ждём от книги по философии? Кто-то хочет подтянуть матчасть, кто-то мечтает знать первоисточник цитаток в интернетиках, кому-то просто жизнь малиной показалась, а кто-то уснуть не может, не поразмышляв о судьбах мира. У меня хорошая новость - эта книга поможет в любом случае. Как только начинаешь её читать - переносишься в аудиторию, где идёт лекция по философии. С первых же страниц перед моим внутренним взором живо предстал образ автора, стоящего за кафедрой, что странно, так как Лев Шестов философию не преподавал. Впрочем, лектор из него получился очень даже хороший - из тех, кто способен держать внимание аудитории, задавая вопросы и давая повод задуматься над тем или иным постулатом. Если обобщить, то окажется, что вся книга из этой игры с читателем и состоит. Вопрос -…

На самом деле, в названии книги не хватает ещё двух писателей - Гёте и Льва Толстого. Им уделено не многим меньше страниц, чем Достоевскому с Ницше. Вернее не им, а тому, что их всех четверых объединяет - перерождение убеждений, резкий переход от идеализма к прагматизму, от Мечтателя к Раскольникову. Сложно не согласиться с Шестовым (особенно в части Фёдора Михайловича, с которым я знаком более полно), что в жизни каждого писателя из этой четвёрки, в определённый период, произошёл слом, повлиявший на всё последующее творчество. Достоевский до "Записок мёртвого человека" и после них - два разных творца. Один, несущий флаг идеализма, добра и веры и другой - философ трагедии, всего низменного и чёрного, что скрывает человеческая душа. Очень подробно прослежен путь этого перевоплощения, его…

«Апофеоз беспочвенности» - книга афоризмов, не имеющая ни системы, ни общей идеи. Как предуведомляет автор в «Предисловии», эта книга – гирлянда мыслей нанизанных вне строгой последовательности, хотя ось, проходящая сквозь книгу – это ось «проклятых вопросов».

Главное, чего хочет Шестов - это пошатнуть основы и устои рационализма. Смысл шестовского «апофеоза» – в очередной попытке потопить разум в разухабистой софистике, нигилизме и туманном скептицизме. Для этого Шестов выступает против «законов природы» диктующих порядок явлениям. «Почему порядок, а не хаос и беспорядок?»

Выступает против закона детерминизма: у нас нет оснований «хоть сколько-нибудь ограничивать произвол в природе».

Наконец, против логики:

«Привычка к логическому мышлению убивает фантазию. Человек убеждается, что…

Эта книга пришла ко мне случайно, как бывает нередко с каждым. Я не во всем могу согласиться с автором, его некоторые фразы крайне витиеваты, другие - не по-академически просты, а стиль далеко не безупречен. Но та мысль, ради которой затевался весь труд, на меня произвела впечатление.

Как же случилось с философией, и как раз с той философией, которая так настойчиво всегда претендовала на возвышенность и которая, по-видимому, и в самом деле хотела быть возвышенной и только возвышенной, что она прославила идеал пещерного человека?

Философия - это мириады умозрительных, абстрактных величин, на ментальном уровне старающихся пробраться за самое себя. Философия - творение, Делание за место Бога, жгучее чувство того самого ключа в руке, который откроет Тайну тайн, что бесчисленные попытки…

Я как-то привык к агностицизму защитному. В духе: "все сложно, на два философа три мнения, черт его знает, что там на самом деле: мир большой, а я маленький". А у Шестова агностицизм не оборонительный, а агрессивный: идеи не нужны, теории бесполезны, мораль не имеет права ничего обосновывать, научный метод, позитивизм и метафизика заполонили все вокруг и одно хуже другого! По понятной причине обосновать такую позицию невозможно, потому что обоснование подразумевает некое теоретизирование - а именно от него-то Шестов бежит, как черт от ладана. Поэтому вместо трактата мы имеем здесь... бложик. Даром что без всяких интернетов в 1905 году опубликованный. Маленькие фрагменты, иногда на абзац, иногда на пару страниц. Напомнило Гаспарова и почему-то Цитадель Экзюпери. Откровением не является,…

Полагаю, в жизни каждого совестливого, доброго, рационально мыслящего человека наступает момент, когда он устает от своей высокой миссии. Все вокруг толкают и плюют, не слушают мудрых слов и катятся в ад. Тогда бедолаге встречается интеллигентный Мефистофель Исаакович Шестов и приглашает присесть на камушек, отдохнуть за приятной беседой.

Нужно оправдываться - сомнения быть не может. Вопрос лишь, с чего начинать: с оправдания формы или содержания настоящей работы.

ну это же просто игра ума, не более! никакого обмана. Шестов раскрывает все карты в предисловии или на первых страницах: тезисы уязвимы (но ведь придираться будут только зануды, а среди нас таких нет!), скептицизм непоследователен в своей последовательности, авторитет автора в его неавторитетности.

Лучший и убедительнейший…