Любой исторический процесс, любое общественное движение характеризуется периодами подъемов и спадов как на глобальном, так и на локальном уровне. Революционные движения трудящихся в этом плане – не исключение. Если проследить количества забастовок, массовых демонстраций, побед в трудовых и социальных конфликтах, более-менее успешных революций, то будет ясно видно, что последние 200 лет в индустриализованных странах они имели волнообразный характер со своими кульминациями и резкими падениями.
Однако не смотря на прошествие столь долгого времени, система иерархии и капитализма в целом осталась прежней. По прежнему большинство людей на планете занято наемным трудом в той или иной форме, по-прежнему они лишены реальных политических прав и возможности самим решать свою судьбу. И хотя миллионы наемных рабочих перешли от станков в компьютерам или автоматизированным системам, а в некоторых странах за государственное пособие по безработице можно вполне неплохо существовать, разделение по линии трудящийся\эксплуататор так никуда и не делось. И до сих пор история не знает
других методов преодоления этого разделения кроме массового сознательного восстания людей труда.
Из этого логично следует, что все усилия анархистов – чьей целью с первых дней существования было освобождение людей труда – является подготовка и организация такого восстания через все доступные методы: прямое действие, образование, социальные проекты, пропаганду своих идей.
Как уже отмечалось выше, движение трудящихся в этом направлении имеет свои спады и подъемы. Сейчас в мировом освободительном движении очевиден спад – нету намека на былую массовость и главное – революционность требований. Отдельные вспышки (движение «Nuit debout» во Франции (2016), социальное движение учителей Мексики, вышедшее за рамки требований об отмене реформы образования (2016), киевский Майдан (2014),) не меняют общей картины. И в период спада активистам, и в первую очередь, интеллектуалам и теоретикам, свойственно искать причины того, движение уже не такое успешное как раньше.
Чаще всего, вывод из таких поисков делается один: наша теория не соответствует моменту, её надо менять! Иногда эти перемены действительно к лучшему, т. к. дают более точный анализ текущего положения вещей и более эффективные орудия достижения целей, иногда – не совсем.
Так после 1940-х на место традиционных коммунистов пришли «новые левые», операисты и автономисты, на место традиционного анархо-коммунизма 1910-1920-х пришел платформизм.
А на смену теориям «новых левых» конца 1960-х (когда почти во всем мире бушевал очередной революционный подъем) пришла, спустя примерно два десятилетия, теория интерсекциональности, которая заняла, насколько можно судить, умы абсолютного большинства леваков и значительного числа анархистов (Я склонен разделять анархистов и левых.).
В этой книге я изложу свой взгляд на теорию интерсекциональности и на то, как она проявляет себя в левом и, частично, анархистском движении стран Запада, А также — очерчу своё отношение к перенятию данной теории анархистским движением Беларуси.
Эта книга не является научным исследованием в строгом смысле этого слова — для этого ей не хватает методологической чистоты и беспристрастности. Тем не менее, в обоснование выдвигаемых мной тезисов я приведу научные исследования из разных областей, статистику, исторические данные и разные виды анализа.
Книга, помимо анархистов, может быть интересна всем, кто интересуется глобальной политикой, освободительными движениями, социологией и политологией.
