Он говорил мне, что ему было всё труднее общаться с людьми. Вернее, поправился он, не труднее, а безрадостней, словно про себя он понял: неважно, едет ли он к стареющий матери, ужинает с сыном, обедает с одной из бывших жён или спит с очередной незнакомкой, – настоящего общения между людьми больше нет, всё это лишь…