Цитаты из книг — Нюта Федермессер

Живем, взрослеем и обрастаем благодарностью к тем, кого уже нет. До чего ни дотронусь, о чем ни подумаю, – всюду ушедшие любимые люди.

- Как жить с детьми? - Больше любить. И дружить. Здесь у каждого свой рецепт, связанный с собственным детством. Для меня самыми близкими друзьями всегда были родители и муж. И мне хотелось, чтобы также было у моих детей. Чтобы получилась дружба, надо научиться доверять детям.

Чтобы не плакать, когда я остаюсь в палате одна – я пою казачьи песни, тихонько, чтобы не позвали психиатра. Спать я не могу. Мне плохо, больно, страшно, горит свет, и все вокруг пикает; когда я проваливаюсь в сон – у меня какие-то неприятные глюки, и я снова открываю глаза, чтобы контролировать действительность (я снова…

Лёвке не нужны эти правила, так как он не свернет. Никогда. У Левки внутреннее чутье на хорошее и плохое, у него генетическая порядочность и мудрость и генетическая доброта.

Как сделать так, чтобы не стареть в одиночестве, чтобы не болеть в одиночестве, чтобы никогда не вызывать у своих детей раздражения или жалости, а только уважение и радость от того, что родители еще рядом…

Живи каждый день, как последний: со всей красотой, полнотой и горем. Даже если хочется поспать, а у тебя много дел, не откладывай на завтра ничего – пусть даже это покупка сумочки или звонок соседке. Надо делать то, от чего покой выльется на твою душу.

Когда мне было лет тринадцать, я спросила папу, в чем смысл жизни. Я ждала исчерпывающего и ясного ответа: папа всегда все говорил правильно, и это был вопрос, о котором он не мог не задумываться. И папа почему-то ответил: смысл в том, чтобы просто жить, просыпаться каждое утро и жить…

Я явно не справляюсь. Устаю и хочу спать, и есть хочу, и пить, и сама хочу сбегать в туалет и выйти на улицу. И еще я все люблю быстро, а работа сиделки не терпит суеты, и продумывать надо заранее, как в шахматах, каждый шаг, я не умею так, видимо… И еще это благороднейшая работа, для самых трепетных и для самых сильных…

Им всем, вам всем, нам всем – нужны ли национальный приоритетный проект по паллиативной помощи и закон о медико-социальной помощи? И обезболивание должно быть доступно для всех, у кого заболело, и доступная и такая недорогая помощь на дому, круглосуточная, с обученной и предоставленной государством сиделкой, правда ведь?…

А в другую палату привезли пациента, который месяц провёл в реанимации. В белых стенах и кафеле, на белом белье, под белой простынёй, глядя на белый потолок, среди людей в белых халатах. И тут вдруг к обеду угощают всех арбузом, он смотрит на арбуз долго-долго, и так тихо и сипло говорит: какой красный…

Если вы действительно хотите помочь тяжелобольному человеку, придите в его семью, вымойте посуду, сходите в магазин, в аптеку, погуляйте с собакой, вынесите мусор. Не нужно болтать, сделайте что-нибудь. Помощь - в тихих, мелких, каждодневных делах, которые становятся невыносимым гнетом и грузом, когда дама неизлечимо…

Кораллы в океане, будучи хрупкими, защищают себя толстым панцирем снаружи, но погибают внутри. При соприкосновении с умиранием и болью человек закрывается под такой же оболочкой и внутренне умирает. Нужно, чтобы рядом был тот, кто не даст замкнуться. 

Я была бы верующей вне зависимости от того, в какой стране и на какой земле я росла и формировалась. Меня крестили, когда мне было сорок дней. Естественно, я этого не помню, но знаю, что это было. Кстати, жутко жалею, что я этого не помню. Я бы хотела, чтобы я была свидетелем этого события. Это очень важно, когда человек…

Я не люблю говорить: «Я верю в жизнь после смерти». Мне слово «верю» не нравится. Я знаю, я знаю, что есть жизнь после смерти. В этом нет никаких сомнений…

Могла бы я жить в какой-то другой стране? Не хотела бы, но могла. Но не хотела бы. Потому что мне очень дороги такие вещи, как деревня, где я росла. Кладбище, где похоронены мама, папа.

Но вот вчера у меня было несколько часов – одиночество part time. Одна любимейшая моя писательница, которую Бог наградил умением любить многих и без условий и видеть насквозь, дала мне ключи от своей загородной квартирки в Красновидово. Там такой замшелый кусочек приятного законсервированного Советского Союза.

А вообще – я пою и мою. Пою бабушкины казачьи песни. И мою все вокруг. Я всегда сама навожу чистоту в квартире, мою полы шваброй и ползаю на коленках. Я чищу ванную, столовые приборы, натираю хрустальные бокалы.

Пыталась сказать, объяснить, что смерть страшнее для тех, кто остается, а не для тех, кто уходит. Для уходящих, особенно умирающих от долгой и изматывающей болезни, смерть – это освобождение, избавление от всех страхов. Страшно не умереть. Страшно умирать.