7 книг о выживании

Цзин-Цзин Ли, автор книги «Как мы исчезли», советует книги о людях, которым удалось выжить, в реальной жизни или нет, чтобы рассказать свою историю. Люди многое говорят, столкнувшись лицом к лицу с чужой бедой, наверняка худшее из этого − «Господь не ниспошлет вам испытание, превосходящее ваши возможности». Моя первая реакция, реакция сингапурки, воспитанной в реалиях, печально известных своей суровой системой образования: если это испытание, то каков будет экзамен? Такое заявление подразумевает полное отсутствие свободы выбора да еще существование Господа, который играет с людьми, как дети с насекомыми, отрывая им крылья по одному, просто чтобы проверить, когда именно извивающееся существо превратится в труп.

В моем романе «Как мы исчезли» несколько героев проходят испытания, граничащие с пределами физической боли, потери и больше всего со способностью выживать во время войны, о которой, честно говоря, мало кто любит вспоминать. Главная героиня – бывшая «утешительница», унизительный эвфемизм, обозначающий тех, кого японская армия приняла за сексуальных рабынь во время Второй мировой войны.
Сама того не ведая, я вплела в сюжет часть истории своей семьи во время войны – ту часть, которую рассказывал мне отец, когда я была слишком мала, чтобы понять и осознать. Трудно решить, кому больше повезло. Выжившему в моей книге, пожилому человеку, который по-своему преодолевает свою военную травму, или моему прадеду, который умер, бредя о резне, затеянной ротой японских солдат против его семьи.

Книги, которые я представлю ниже, рассказывают о выживании в войнах, буквальных и образных, о людях, реальных и выдуманных, прошедших через все испытания.

В более позднем издании книги «Апельсин – не единственный фрукт» Уинтерсон во введении признает определенную автобиографичность (и «не совсем» и «да, конечно»). Это история Давида и Голиафа, в большей степени Голиафа, потому что Давид жил под крышей гиганта, где его поили, кормили и растили. Это история о девочке, которая спасает себя.

Мне было двенадцать, мы вместе читали «Илиаду» Гомера (не «Одиссею»), хотя в основном это Дон читал мне вслух.

Если бы не возраст рассказчика, начало можно было бы принять за лирико-романтические стихи. «Потому» использует одно-единственное слово, дабы восстановить ясноглазое лоскутное одеяло памяти, воспоминания о насилии, творимом на протяжении многих лет другом семьи. Каждый стих завершается точкой с запятой, это намек на начало – если не путь к катарсису, то нечто, дающее на него надежду.

«Есть настолько непростительные вещи, что другие на их фоне становятся легко прощаемыми», − сказала Кайнене. Последовала пауза. Внутри Оланны что-то щелкнуло, и она потянулась к жизни». Действие происходит в постколониальной Нигерии, роман «Половина желтого солнца» рассказывает о бедствиях, которые сплачивают людей (и разъединяют), о политике, о том, как они изменились до, во время и после Биафрской войны. Мастерство Адичи ошеломляет читателя масштабом и силой истории.

Роман начинается с рассказа о двух сестрах, столь «маленьких, незаметных, недооцененных» и о том, как их медленно бросали – сперва мать покончила с собой, затем умерла бабушка. Потом Сильвия, их тетка, взяла девочек к себе. Она занимается хозяйством, и её усилия лишь убеждают Рут и Люсиль в нежелательности их присутствия. В книге сквозит атмосфера потери – даже в названиях (Отель «Потерянные холмы», «Фаланга пальца»). Стиль привносит красноречие в горестный словарь так, как это может сделать только Робинсон.

Написанная выжившим после газовой атаки, «Моя страна» стала голосом тех, кого большинство читателей привыкли видеть в роли жертв и беженцев. Эйд пишет о жизни при режиме Асада, о том, как ему довелось смотреть на смерть своих друзей и членов семьи, после чего он взялся за оружие. Нынешнее опустошение Сирии и её народа еще резче контрастирует с нежными воспоминаниям автора о доме детства.

Книга запрещена на родине автора за изображение маоистского Китая. «Дикие лебеди» − эпичная биография, рассказанная от лица трех женщин: бабушки Чжан, её матери и самой Чжан. В подростковом возрасте её отправили в лагерь на перевоспитание, что дает довольно четкое представление о том, каким был Китай в двадцатом веке. В книге подробно описывается, как культурная революция разрушала семьи, пожирая собственных детей.

«На этой дороге нет людей, говорящих с Богом. Они ушли, забрав с собой весь мир, а я остался». Апокалиптический мир, лишенный всех ненужных описаний и предыстории, благодаря отсутствию ярких деталей кажется еще ужаснее. Только тусклый свет или же его отсутствие, и холод, сквозь которые отец и сын идут на юг через опустошенный американский ландшафт в поисках побережья.

Перевод: ne-ta-lady
Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ