Больше историй

7 августа 2013 г. 17:55

984

Неправильная любимая книга

История стара как мир – учительские несправедливости это вообще бесконечная тема, которую и через тысячу лет не вычерпать. Но тем не менее.

Дело было классе, наверное, в шестом. Главные герои этого невеселого рассказа – мои одноклассники и, конечно, учительница литературы, которую я, в общем-то, очень любила. Но, что и говорить, бывали случаи, и у меня без невеселых воспоминаний не обошлось.

Итак, классу было задано на дом написать сочинение о любимой книге. И вот они, два основных персонажа: девочка и мальчик. Девочка грамотная от природы, писать свое неплохо умеет, читать вполне себе любит, школьную программу послушно штудирует и ей не ограничивается. Мальчик не без способностей, но в сторону других наук, а с русским и литературой дело у него далеко не так блестяще, как у вышеупомянутой девочки. Учительница, понятно, не может этого не знать. Нет, она прекрасно это знает и, кстати говоря, ни одного из этих учеников она не примечала – то есть, ни любимчиков, ни конфликтных ситуаций. Девочка по русскому-литературе получала стандартно «пять», реже – «четыре», мальчик – чаще «четыре» или даже «три». Все справедливо, по заслугам.

И вот – сочинение. Девочка, на тот момент открывшая для себя «Артемиса Фаула», выплескивает свои чувства на бумагу, не делая ни единой ошибки. Объем сочинения много превышает указанный минимум – девочке хочется сказать все о любимой книге. И сюжет, и персонажи, и почему понравилось, и почему это такая хорошая, интересная книга.

Мальчик, долго ломая голову над темой, открывает конспект и кое-как дотягивает до указанного минимума сочинение об одном из сборников Пушкина. Делает пару ошибок – ну да литература не русский…

Поразивший всех финал: мальчик получает жирную пятерку, девочка – четверку.
- Почему? – задает расстроенная девочка резонный вопрос. И получает неоднозначный ответ:
- Потому что про Пушкина лучше.

Лучше что? Само сочинение? Отнюдь. Отписка против искреннего порыва – понятно, что выигрывает. Нет, здесь налицо принцип – Пушкин – это хорошо, а какой-то неизвестный, не включенный в программу «Фаул» - увольте.

Иными словами, наивная девочка просто выбрала неправильную любимую книгу, как бы глупо это ни звучало. Правильно ли поступила учительница – этот вопрос я даже не ставлю. Это было неправильно, несправедливо и совсем не так, как должен поступать учитель литературы, задача которого – взрастить в учениках любовь к чтению.

Ветка комментариев


«Почему в стихах великого поэта Юлиуша Словацкого живет бессмертная красота, которая вызывает восторг?»
Тут один ученик нервно завертелся и заныл:
— А если я вовсе не восхищаюсь? Вовсе не восхищаюсь? Не интересно мне! Не могу прочесть больше двух строф, да не интересно мне это. Господи, спаси, как это восхищает, когда меня не восхищает? — ... Этим наивным признанием учитель чуть не подавился.
— Тише, Бога ради! — цыкнул он. — Я ставлю Галкевичу кол. Он меня хочет погубить!
Галкевич, видимо, и сам не понимает, что он такое сказал?
ГАЛКЕВИЧ
Но я не могу понять! Не могу понять, как это восхищает, если не восхищает.
ПРЕПОДАВАТЕЛЬ
Как это может Галкевича не восхищать, если я тысячу раз объяснял Галкевичу, что его восхищает.
ГАЛКЕВИЧ
А меня не восхищает.
ПРЕПОДАВАТЕЛЬ
Это твое личное дело, Галкевич. По всему видно, ты не интеллигентен. Других восхищает.
ГАЛКЕВИЧ
Но, честное слово, никого не восхищает. Как может восхищать, если никто не читает, кроме нас, школьников, да и мы только потому читаем, что нас силой заставляют...

ПРЕПОДАВАТЕЛЬ
Тише, Бога ради! Это потому, что немного людей по-настоящему культурных и на высоте...
ГАЛКЕВИЧ
Да культурные тоже не читают. Никто. Никто. Вообще никто.
ПРЕПОДАВАТЕЛЬ
Галкевич, у меня жена и ребенок! Ты хоть ребенка пожалел бы!
Не подлежит сомнению, Галкевич, что великая поэзия должна нас восхищать, а ведь Словацкий был великим поэтом... Может, Словацкий тебя и не трогает, но ведь ты, Галкевич, не скажешь, что душу твою не пронзают насквозь Мицкевич, Байрон, Пушкин, Шелли, Гете...
ГАЛКЕВИЧ
Никого не пронзает. Никому до этого дела никакого нет, на всех они скуку наводят.
Никто не в состоянии больше двух или трех строф прочитать. О Боже! Не могу…
ПРЕПОДАВАТЕЛЬ
Галкевич, это непозволительно. Великая поэзия, будучи великой и будучи поэзией, не может не восхищать нас, а стало быть, она захватывает.
ГАЛКЕВИЧ
А я не могу. И никто не может! О Боже!



В.Гомбрович. "Фердидурке"