4

Как, объясните мне, как такое может быть? Ты читаешь один роман классика современной литературы, (чтение - сильно сказано, домучиваешь пять шестых объема) плюешься, разве что не огнем. Приходишь к выводу о том, что слава его неимоверно раздута. Чувствуешь себя обманутой и с пафосом оскорбленной возглашаешь: Фаулз - ни-ког-да больше!

И находятся добрые люди, которые говорят: Да, "Волхв" - муть, согласны, а вот "Женщину французского лейтенанта" попробуйте прочесть. Совсем, просто совсем другое дело. -Х-ха, - отвечаешь, ха-ха, я что, похожа на клиническую идиотку? И, очевидно решив, что похожа, берешь упомянутый роман. Осторожно (памятуя о заманившем начале "Волхва") вчитываешься. Все ждешь подвоха: когда же начнется экзистенциальная муть?

Ловишь себя в один момент на том, что уже ничего не опасаешься, и думать забыла обо всем, кроме книги и ее героев. Влюблена в обоих, а более всех - в автора. И наслаждаешься каждой прочитанной страницей. Кто знает читательское удовольствие от встречи со своей книгой, поймет. Кто не знает, тому и объяснять бесполезно.

И тебе фиолетово по большому счету, что роман - плод литературного эксперимента:

"если бы губы Никанор-Иваныча, да приставить к носу Иван-Кузьмича".

То есть, что, если классический викторианский роман, какой писала бы Джейн Остин или Эмили Бронте написал человек, знакомый с теорией психоанализа и постмодернистской трактовкой роли автора в повествовании. Если даже и смелый опыт - он удался, как не мечталось.

Но на самом деле, ты знаешь. Рукой автора, пишущего такое, водит Бог. Посмеиваясь в седую бороду над самонадеянностью малых мира сего: эксперимент, как же, ну-ну. Просто пришло время подарить вам, глупеньким, другую концепцию религии. Той, в которой Ему не поклоняются, распятому на муки, но снимают с креста.

И новую трактовку любви. Такую, где мужчина и женщина не тягаются друг с другом: кто из двоих более успешно пожрет и растворит в себе другого. Спокойного, уважительного, равноправного партнерства. Сделать что-то для себя. Сделать что-то для другого. А потом вместе сделать что-то для Мира. Как-то так. Не переживайте, страсти, и наслаждения не меньше будет в тех отношениях. Из них уйдет больной надрыв и "Я ему все отдала", а останется счастье.

Или не останется. Но так, в любом случае, будет не хуже. А для счастья, что ж, нужно будет еще потрудиться. "Фи, какие это вы глупости говорите! Трудиться. Нужно, чтобы у нас все было, а нам за это ничего не было!" Вот от этого и уходим потихоньку. Она трудилась и страдала. И выращивала из себя какие-то, прежде не бывшие в ней качества и свойства. И она стала счастлива. Он страдает и станет трудиться и вырастит что-то хорошее из себя. И будет счастлив.

А в мире, где отдельные особи счастливы, счастья прибывает по определению. И вот вам подтверждение великой теории Дарвина, так часто упоминающейся на страницах романа. Эволюция, господа. Которая в любом случае лучше революции.