Больше рецензий

12 января 2014 г. 19:06

250

3

Armes Deutschland,
Kannst du deine kinder sehen,
Wie sie vor dem abgrund schlange stehen?


Очередной раунд изучения Великой Отечественной войны глазами противника подошел к концу. И снова я, как и Ребека, подозрительно вглядываюсь в немецкий народ в поисках убийц, а нахожу людей. Людей, ненавидевших прошедшую войну так же сильно, как ненавидели ее русские. Людей, точно так же терявших на полях сражений и под бомбежками родных, любимых, друзей. Людей, которым точно также не хотелось воевать и умирать, которым война вообще не была нужна. Ужасно тяжело на сердце, когда об этом читаешь.

Между тем, эта книга далась мне куда сложней других прочитанных на ту же тематику: ни разу еще я не удаляла книгу из читалки меньше, чем на середине повествования, чтобы уже через час, обругав себя за поспешность, скачать ее обратно и продолжить чтение. И дело не в печальной теме повествования, просто у меня слишком много претензий к господину Арно Зурмински. Иной раз даже возникало ужасное желание найти этого дядечку, схватить за грудки и основательно так встряхнуть, крикнув «ты вообще знаешь хоть что-то о той войне»?!

А все потому, что практически с самого начала повествования меня ни на мгновение не отпускало ощущение фальшивости написанного и подозрение, что автор старается не столько рассказать о том, как на самом деле было, а обелить немцев. Возможно, я придираюсь и вижу то, чего нет, но повторяющееся «наутро пленных увели, и мы не знаем, что с ними было дальше», «мы уходили из деревни, у нас за спинами полыхал непонятно по какой причине загоревшийся дом (у русских, знаете ли, кране небезопасные печи, да-да)» наводят на самые нехорошие подозрения: крайне знакомая песня о «мы ничего не знали, только выполняли приказ».

Книга вообще полна весьма примечательных моментов. Эдакая альтернативная Вторая мировая получается:

Разумеется, запрещалось расстреливать раненых, в том числе и раненых врагов.

Угу, верим. И комиссаров тоже не расстреливали, что вы.

Что касается гомосексуалистов, то они были теперь наряжены в серую армейскую форму для использования в важных военных целях.

А в концлагерях с розовыми треугольниками на груди ходили, видимо, другие люди.

Вот тут-то ей и вспомнился черный Мубара. Она велела Дорхен составить письмо для музыканта-кларнетиста из деревни Эрдманнен, в котором попросила его прибыть к Розенам вместе с псом и со своим музыкальным инструментом, разумеется, в качестве сюрприза, чтобы поприветствовать жениха и невесту музыкой после церковного благословения.

Мумбара, если что, цыган. А в немаленьком Подвангене, похоже, отсутствовало отделение НСДАП, и там никто не слышал, что цыгане – такие же недочеловеки, как русские и евреи. Про последних двух, на удивление, знают все.
Про постоянно пьяных тупых русских и миллион изнасилованных немок я лучше и вовсе промолчу.

И после всего вышеназванного даже не знаешь, чего на самом деле хотел сделать автор: то ли «очистить серую военную форму от скверны», то ли сделать так, чтобы читатели «хотя бы немного пожалели бедных парней, которых послали на войну из-за этого Гитлера». Возможно, ему хотелось одновременно и первого и второго. Кто знает.

За всеми этими Зурминскими странностями сложно разглядеть настоящую историю, но она там есть. Грустная-грустная история о девочке, чей отец погиб в день ее рождения в погоне за чужими мечтами и идеями, на чуждой ему войне. История, сходные с которой могут рассказать по обе стороны фронта. История не об убийце, а о человеке.

Armes Deutschland,
Kannst du deine kinder sehen,
Wie sie langsam vor die hunde gehen?

Комментарии


Потому что привыкли считать правдой лишь одну версию, а позиции то разные и их много


Правда вообще понятие туманное: она ведь для каждого своя :)


Полностью согласна с рецензией.


а автор кто (в смысле какой у него семейный опыт)? я погуглила, в вики написано по английски, польски и немецки
био очень такая интернациональная, родители его были депортированы в СССР (что это значит-то), а сам даже в Канаде пожил...
то есть у него странный опыт жизненный+разлука с родителями и это не может не накладывать отпечаток на его произведения

у меня отец в войну был ребенком и меня (патриотично настроенную) очень удивляло что он об обычных немецких солдатах отзывался нормально - их погнали на войну, они такие же как и мы
он говорил, что страшные были немцы в черных щинелях и их очень боялись другие немцы, приедут и своих же понастреляют кроме комиссарских семей
слова отца сильно шли вразрез с пропагандой

возможно что поджигали дома не рядовые солдаты, ну или не по своей воле, возможно некоторые рядовые и удивлялись горящему дому
но мне страшно даже представить войну

для меня самая страшная книга о войне - Константина Воробьева, который побывал в концлагере для военнопленных, сбежал, и хоть как-то описал это. Я даже рецензию не смогла написать, хотя надо.
Это не просто ад концлагеря с жутким голодом и безправием полным, это безысходность помноженная на чувство вины (все знали как власть относится к пленным - как к предателям).


Удивительно, что информация в английской и немецкой статье одинаковая: обычно на национальных страницах авторов информация куда обширнее. Жалко, что только один роман переведен, темы у остальных невероятно интересные...

Поджигания меня так возмутили, потому что упоминалось это раза три, и каждый раз абсолютно нулевая реакция. Причем в одном из упоминаний сначала рассказывалось, что хозяйка дома не сильно обрадовалась немецким гостям и поначалу отказалась их угощать ужином. На следующий день немцы уходят, дом загорается, и в дневнике солдата, наблюдающего пожар, запись в духе "ну надо же, с чего бы ему загореться". Не верится, что одно с другим не связывают.

А какая именно книга Воробьева? "Крик" или "Это мы, Господи"? С обеими уже который год хочу познакомиться, но все откладываю: странно, почему-то, "Архипелаг" Солженицына читать не боялась, а Воробьева - страшно, хотя темы во многом сходные...


я читала вот с такой обложкой книгу и там собраны и "военные" произведения и "советские"
и про концлагерь там много, это авторская само психо терапия, он одну и ту же ситуацию все пересматривает и перепевает с разными ньюансами, то как в плен попадали и почему, то как в плену было, побеги, надо прочитать все и тогда будет понятнее
нет, это не Гулаг, это страшнее из-за чувства вины, но читается гораздо легче
там очень много между строк, просто сердце кровью обливается, когда понятно что вот тут додумано, тут приукрашено или сглажено потому что иначе автору больно

у меня бумажную мою подруга читает (она кстати что-то свое вычитыла :)), вернет - я напишу рецензию, но пройдусь по отдельным повестям, потому что "советский" период там совсем особняком, хотя отголоски нашли место
скажем там есть нереальная штука про девочку из раскулаченных случайно не попавшую под репрессии, так это не про девочку и не про раскулачивание (автор знать мог но сам не пережил), это повод поговорить про отношение общества к тем, у кого "пятно"...


А я все вот такую в бумаге искала (у меня на наши военные книги пунктик - стараюсь только в бумаге читать, так лучше воспринимается почему-то), очень уж серия красиво оформлена. Ту, что вы показали найти, пожалуй, проще будет, спасибо.

И с нетерпением буду ждать вашей рецензии :)
Про "пятна" - это ужасно. Сама, понятное дело не сталкивалась, но каждый раз при чтении о подобном сердце просто разрывается - ну ничего ведь люди не сделали, а отношение чуть ли не хуже, чем к настоящим преступникам...


я просто хотела Воробьева (из-за концлагеря, больная тема)
и мне прислали в обмен на англоязычную книгу несколько русскоязычных и вот такую, так что я не знаю разницу, но в моей много собрано