3

Вторая часть истории Муси Старобельской мало отличается от первой части. Тот же сироп, только девочка чуть постарше. Она не меняется, не взрослеет, не развивается Те же детские глупенькие забавы, то же умиленно-восторженное отношение к миру, то же отеческое отношение учительниц.

Я уже говорила, что постоянно проводила параллели с трилогией Бруштейн, так вот, пока Сашенька и ее подруги из второго отделения развивались и взрослели, Муся, типичная представительница первого отделения вела тот же растительный образ жизни. Возможно, для девочки ее лет это вполне подходящее времяпровождение, но развитие ее явно заторможено. Мелкие глупенькие шалости типа скорчить рожу или передразнить учительницу-немку, шумные слезы раскаяния, когда шалость замечена и виновница наказана. Тупые они какие-то, эти девочки. И снова Муся читает трогательные стихи о замерзшем сиротке, и снова все окружающие бурно аплодируют этой слащавой безвкусице. Впрочем, слащавости в повести стало куда больше. Словечко «попинька» просто вывело меня из себя.

Интересный момент. У Бруштейн описывается история, когда девочки собирали деньги для осиротевшей одноклассницы, за что были немилосердно отруганы начальницей, ибо это – «действие скопом», за которое можно и исключить. Муся с подругами тоже собирает деньги на игрушки осиротевшим племянникам учительницы – и все радостно приветствуют добрых девочек. Кто лукавил – Бруштейн или Новицкая?