5

Она была свидетельницею двух страшных крайностей -- в племяннике и в муже. Один восторжен до сумасбродства, другой -- ледян до ожесточения.

"Дорогой мой друг!
Спешу поделиться с вами своими впечатленьями о книге, прочитанной мной накануне. Книга эта зовется "Обыкновенная история", а написал ее Гончаров. Высылаю вам ее с письмом, интересно будет услышать ваши размышления по этим поводам.
А пишет Гончаров вот о чем: поехал молоденький Сашенька Адуев в Петербург и попал прямиком к дядюшке своему, Петру Иванычу. Сашенька -- натура чувствительная, его сердце жаждет любви и переживаний, творит прозу и стихи. Говорит пылкими речами, отдает любви всего себя. Дяденька же его полнейшая ему противоположность: приземленный, черствый и мысли его заняты презренным металлом, да своей персоною.
Бывает, сидят подолгу, да спорят: что важно в жизни, как надлежит жить -- разумом или сердцем. Да только языка общего не находят.
О дальнейших происшедствиях умолчу, чтобы не расстроить вашего интереса.
Скажу лишь, что вечно желаю не покидать юной поры: трепетать от любви, как листок на ветру, гореть внутренним страстным огнем, предаваться мечтам и проводить дни в мучительных ожиданиях, испить чашу счастья до дна.
Всегда ваша, Дарья К.,
Кланяйтесь от меня вашей маменьке."

Флэшмоб 2012 2/15
В школе Гончаров обошел меня стороной, или я его? А между тем я многое упустила. Но, я сидела и читала и все же думала: как мною воспринимался бы роман в 14-15 лет? Чью сторону я принял бы? А чью принимаю сейчас? Понятно, что Оба Адуевых у Гончарова гиперболизированы. Но кто не узнавал в Сашеньке себя в 16 лет? (плюс-минус пара лет) Когда казалось, что это -- любовь на века и думалось, что никто больше так не способен любить. И муки ревности и страдания "разбитого" сердца? А кто не посмеется вспомнив сейчас все это?
Но, неужели те, кто уже женился (вышел замуж), спустившись в небес на землю, посвятил себя полностью прозе жизни, забыв любовь и страсть? Пока еще в наших силах сделать так, чтобы из стройного, красивого Адуева Молодого не превратиться в толстого и грубого Адуева Зрелого, чтобы не испытывать горечи сожаления и растерянности Адуева Старого.
Прекрасен Петербург XIX века.