Рецензии на книги издательства «Политехника»

Еще одна толстенная книга в рамках разбора литературы по битве за Ленинград и последняя в ряду собранных воспоминаний ветеранов покойной Изольдой Анатольевной Ивановой (1932 - 2017) Уход Изольды Анатольевны оставил нам законченную тетралогию воспоминаний о боях под Ленинградом: Синявино, осенние бои 1941 - 1942 годов, Трагедия Мясного Бора, Погостье. Жаркая зима 1941/42 годов и свежепрочитанная Заслон на реке Тосне, о каждой из которых я написал в свое время. Эта же книга стала воспоминанием служивших в составе 55-й армии, которая оборонялась и наступала на южном фасе ленинградского фронта.

Книга по воспоминаниям делится на две больших и несколько дополнительных тем. Первая, это безусловно зима 1941-42 годов, когда 55-я армия нашла себе цель в виде противотанкового рова. Подготовленный ещё летом ров, по диагонали пересекающий место действия, проходил от посёлка Ям-Ижоры, пересекал Октябрьскую железную дорогу и за зданием завода "Ленспиртстрой" выходил на Неву. Практически все события первого года войны в армии связаны со штурмом этого рва, взятого и укреплённого противником, на деле по воспоминаниям вылившийся в бесконечную мясорубку и переход отдельных участков рва из рук в руки по нескольку раз. Его пытались и взять на ура и тихой сапой, но полностью отбить ров на всех участках не удалось. Как написал один из очевидцев, "захватить этот ров полностью было постоянной маниакальной идеей командования."

Хорошилов осмотрелся и увидел в нескольких шагах слева от себя в стене оврага замаскированную дверь в землянку. Он осто­рожно открыл дверь и вошел. Справа от двери стояла раскаленная железная печка, а возле нее, согнувшись, сидя спал немец. На земле рядом лежал автомат. На стене висели еще автоматы, на полочке лежало несколько гранат и запасные диски. Под шерстяными ши­нелями на нарах спали десять — двенадцать фашистов, а в стороне за печкой, на приделанной к стене сетке от кровати спал, видимо, командир, ефрейтор или унтер-офицер. Фашисты настолько крепко спали, что, когда вошел Хорошилов, никто из них не проснулся. Хорошилов быстро схватил лежавший около фашиста автомат и не своим голосом крикнул по-немецки «ахтунг», не понимая смысла этого слова. Сразив очередью спящего у печки немца, дал очередь по командиру в угол и начал поливать из автомата ос­тальных фашистов.

Лучшим воспоминанием и этой темы и всего сборника стали свидетельства И.З. Френкелаха из взвода полковой разведки 952-го сп 268-й сд. По его словам, он, ветеран еще финской компании пошел в разведку, потому что там была больше возможность выжить, чем в обычных стрелковых частях, которые непрерывной стачивались до основания в бестолковых атаках. А так, у разведчиков было свое поле деятельности, была круговая порука не бросать своих, даже убитых, была высочайшая мотивация, потому что брали только добровольцев спаянных осознанием своей кастовости. Сам автор говорит, что лучшими одиночными разведчиками были финны, их самих впечатляла работа немецкой разведки в 41-м, к 42-му году советская с ними вполне сравнялась. Главной проблемой было перейти линию фронта туда и обратно, это было куда сложнее чем даже взять "языка", а вот перетащить его на советскую сторону, когда по тебе стреляют и немцы и зачастую свои было еще той задачкой.

Второй главной темой стал "Ивановский пятачок", не получившееся наступление 55-й армии на Мгу в рамках Синявино-2, когда на восточном берегу устья Тосны был захвачен пятачок 600 х 400 метров в углу между Невой, Тосной, Кировской ж/д и руинами деревни Ивановское. Там сражалась 136-я стрелковая, которая была сформирована на основе ханковской 8-я отдельной стрелковой бригады, поэтому в ней много воспоминаний и об Обороне Ханко, зачастую куда больше чем о боях на "большой земле". Захват небольшого плацдарма стал единственным успехом всего неудавшегося наступления, и особого тактического значения не имел, он был слишком мал и неудобен для чего-то большего, но отвоеванные под Ленинградом земли не сдавались не в каком случае, поэтому плацдарм просуществовал до окончательного снятия блокады.

Другими темами стали наступления под Красным бором в 1943-м и свидетельства жителей Колпино и окрестных сел о жизни под оккупацией с перманентной темой голода, который вообще стал объединяющим для всех воспоминаний без исключения от и до. Как не странно, 55-я армия рассматривается современными исследователями как занимавшая достаточно стабильный отрезок фронта, поэтому о ней написано куда меньше чем о ее соседях с востока. Так что этот сборник будет хорошим подспорьем тем, кто соберется копать эту тему.

Если попытаться свести все свидетельства воедино, то жизнь 2-й ударной армии словно подчинялась незримой пульсации: был ли открыт коридор выхода на Большую землю или нет. Это чувствовалось по снабжению снарядами и продовольствием, вывозом раненых и пополнению. Этот коридор далеко не раз переходил из рук в руки. Многие участники независимо друг от друга называют лимит в семь снарядов на орудие в день, как горькое и почти символическое средство борьбы с немцами, имевшими возможность выстреливать по советским войскам сотни снарядов в день. Еще общее в воспоминаниях - голод, ожидание посыльного У-2 с мешками сухарей, которые слишком часто попадали к осажденным в виде крошек, хорошо что еще не в болото падали. Собственный прорыв обычно помнят плохо, то был ад в котором выжившим просто подкидывали монету где-то свыше, и выходили под насквозь простреливаемому коридору только те, у кого встала на ребро. Отсюда - обилие воспоминаний о плене.

Есть и весьма необычные свидетельства по сравнению с обычными окопными правдами. Например, ездовой из 92-й стрелковой дивизии при батарее 76-мм горных пушек пушка образца 1904 года (боец написал, что они образца аж 1861 года, но в XIX веке у РИА не было таких специализированных орудий, и судя по описанию раскладки орудия по вьюкам это именно скорострельная горная пушка Обуховского завода начала XX века). Снарядов, конечно же не хватало, но бойцы наловчились... воровать их у немцев, потому что на той стороне не сплошного фронта стояли эсесовцы из 4.SS-Polizei-Panzergrenadier-Division с 7,5 cm Gebirgsgeschütz 36, тоже горными пушками на вооружении, и их 75.9 мм снаряды отлично подходили к нашим. Особенно выделяли палочную шрапнель, которая использовалась немцами против проволочных заграждений, наши артиллеристы любили ее использовать против живой силы противника, буквально раздирая наседающих немцев в клочья. Еще пара воспоминаний о том, как освобожденные из плена солдаты воевали уже на Западном фронте в составе американских войск, один - просто шоферил два месяца, а вот второму, по которому больше деталей, забайкальцу-артиллеристу-стрелку-повару 13-го гвардейского кавкорпуса по звучному имени Н.Ф. Путин, сбежавшему из плена, встреченные американцы предложили служить у них в 45-м танковом батальоне 13th Armored Division, и он воевал с ними до Победы. Я пошел на сайт The Black Cats, но к сожалению не нашел ни упоминавшегося офицера - капитана роты D Мартина Сорежена, как назло именно лист с командным составом D-company отсутствует в выложенной истории батальона. Напоследок, Нику Путину дали характеристику, что он был "храбрым, преданным и честным в боях", и, в отличии от распространенных мнений, у советских особистов вопросов к солдату двух армий не возникло, его отправили дослуживать еще год под Вену старшиной батареи, но после войны статус бывшего пленного портил жизнь на гражданке...

Сугубо "окопная правда" на шестьсот страниц, около сотни рассказов участников, всего дюжина - об осени 1941-го, остальные - о боях летом-осенью 1942-го года. В основном артиллеристы, есть связисты, медики, есть общевойсковые и штабные командиры, пара танкистов, почти нет рядовых пехотинцев. И несколько свидетельств поисковиков в заключении. Есть и пара немецких воспоминаний из изданных у нас мемуаров участников боев. В составе сборника очень бросается в глаза обилие свидетельств вчерашних курсантов, летом 1942-го года, когда судьба государства висели на волоске, иногда буквально за десяток дней до выпуска поднимали курсы лейтенантов и бросали под Сталинград или под Ленинград рядовыми, где выживал один из шести или десятка так и не ставших командирами юношей. Вообще, пережитое довлело над людьми до конца их дней, трудно оставаться спокойным, когда из бригады в 6.5 тыс человек до сборного пункта добирается сорок пять, помещавшиеся в одну теплушку, что едет на переформирование. Или семеро из полка, вышедших из окружения, каждых один из вышедших помнит поименно. И это при том, что некоторым до этого удалось выжить в котле, куда угодила 2-я ударная армия, опять посланная в бой в третьем эшелона наступления Мерецкова. Еще из общих моментов, в отличии от аналогичных воспоминаний о Ржеве, например - у авторов не было ни тени сомнений, что наступать нужно, потому что там - блокадный Ленинград, переживший страшную зиму и не желающий встретить вторую. Это уже потом приплетется послезнание, что немцы сами хотели штурмовать город, присланными из Крыма дивизиями. Ну и единые и для исторических исследований, и для мемуаров моменты воспоминаний о противнике - тотальное превосходство немцев в воздухе, страшный арт-огонь, от которого на болотах было негде укрыться, атаки немцев волнами на Гайтолово, порядевший строй однополчан и смерти друзей по оружию.- Часть этих докладов взято с ресурса "Я помню", часть - из рукописей еще советского периода, хранящихся в музеях боевой славы окрестных школ. И самое любопытное - сюда вошли стенограммы докладов выживших участников, съехавшихся во Мгу на военно-историческую конференцию 1 октября 1982 года, к сорокалетию наступления, хорошо, что Изольда Анатольевна смогла найти их все.

Как и во многих подобных сборниках, ветераны как правило выхватывают из памяти какие-то отдельные эпизоды, человеческая память не держит день за днем отчаянных боев, но хранит моменты, когда был на волосок от гибели, когда около тебя приземлился тяжелый снаряд, в чью воронку на твердой земле помещается автомобиль, но тут - чвакнул в трясину и не взорвался. Или слой погибших на берегу Черной бабочек-однодневок, коротка жизнь солдата на передовой, но у кого-то еще короче...

Я держу в руках не просто книгу. Не просто собрание пожелтелых страниц в жестком переплете и не просто образчик английской детской литературы. Я лелею и прижимаю к груди свою первую литературную любовь. Она все та же и, кажется, ничуть не изменилась с момента нашего расставания. Все то же скромное оформление и невесомая яркая обложка. От страниц веет стариной и детством, но от первой до последней вы не найдете на них неряшливого пятнышка. Лишь чудный шрифт, незамысловатые виньетки по краю листа и нечастые иллюстрации. Скорее этюды, сделанные на скорую руку, нежели завершенные творения иллюстратора. А мы любили, а мы могли… Не спать с ней до поздней ночи и просыпаться на одной подушке, вместе поглощать завтраки, обеды и ужины. И «Нет, мамуля, глаза не устали!» Хранить в памяти полюбившиеся образы, перечитывать любимые строчки вновь и вновь, пока не нагрянет последняя страница. С сожалением расставаться, чтобы позже вернуться друг к другу. На моей книжной полке она хранилась до старшей школы! Это вам не шутки, знаете ли.
Так в чем же секрет этой моей книжной любимицы? Сложно ответить сразу. Всего то и станется, что однажды маленькая одинокая привереда Мэри Леннокс приедет из жаркой Индии в Англию, где в старом поместье, среди просторов вересковой пустоши, отыщет таинственный сад.

Угодить юному читателю всегда нелегко. Зачастую мнение взрослого может меняться, детская привязанность непреклонна. По доброте душевной мы можем простить книге многое: скудный язык, картонных героев, вялый сюжет. Спокойно закроем глаза, если что-то все же притянет. Не малую роль играет и личная мотивация, воспоминания. Ребенку угодить сложнее. Читательский опыт не накладывает на него пока отпечаток, а потому любой недостаток отвлечет от чтения. А без иллюстраций так и вовсе грустно… но разговор, конечно, не о том. Довольно часто я отмечаю, что «Таинственный сад» завоевывает детские сердца, как когда-то завоевал и мое.
Он мог остаться просто живописной картинкой на фоне всех известных столпов детской литературы, но не стал. А потому, если на минуту закрыть глаза и отвлечься, можно увидеть широкую высокую стену, укрытую кудрявой шалью плюща. Углядеть массивное кольцо ручки и потянуть дверь на себя… И тогда на вас незамедлительно обрушится великолепие английской природы: поляны подснежников и крокусов, растущие в прогалинах и между камней анютины глазки, бело-розовые облака цветущих слив, вишен, персиков и, конечно, розы – неприхотливо оплетающие стену и старые деревья, перекидывающиеся от кроны к кроне пышной гирляндой, наполняющие воздух невероятным благоуханием.
Сразу и не поверишь, что сад был заброшен в течение долгих лет, но, как известно, любовь умеет творить чудеса, и старательные руки маленькой Мэри вернут его к жизни. А он ответит взаимностью и растопит ее сердце. На смену сорнякам напыщенности, заносчивости, грубости и отчужденности появятся молодые зеленые побеги доброты, отзывчивости, детской непосредственности. Жизнь в замке Мисселтсуэт и сад, ее таинственный сад, подарит любовь, дружбу, взаимопонимание – все, о чем так давно истосковалось сердце девочки.
Фрэнсис Элиза Бёрнетт утверждает на страницах своей книги власть детства. Она не сомневается в том, что подчас дети знают куда более взрослых, а значит, порой полезно прислушиваться к их голосу. Книга написана с большой любовью к маленькому герою. Здесь нет неуместного заискивания перед читателем, нет чрезмерного нравоучения. Но зато каждый детский (да и не только детский) характер в книге по-настоящему интересен. И не мудрено, что Дикон приятно поражает своей добротой и даром завораживания животных, способностью в любой момент прийти на помощь, Мэри – удивительной эволюцией своего непростого характера, а Колин – целеустремленностью. Помимо детей в книге достойны восхищения и взрослые. А потому история мистера Кревена неизменно завоевывает ранимое сердце читателя, а преданность садовника Бена достойна всяческих похвал.
Секрет «Таинственного сада», конечно, не только в продуманной системе персонажей, но и в чудном языке, который, несмотря на внешнюю простоту, не тянется, а перескакивает звучной песенкой на языке, наполняя сюжет яркими образами и создавая неповторимую атмосферу. Не побоюсь заявить, что с описаниями пыльного замка посреди вересковой степи, с чудаковатым печальным горбуном, детским плачем среди ночи и парочкой семейных секретов, книгу можно рассматривать как великолепную готическую сказку.
Ну, а по поводу личной привязанности только отмечу, что, может, из-за этого чудного сада, утонувшего в розах и крокусах и так хорошо запечатлевшегося в моей памяти, я до сих пор не безразлична к цветам? Берегу свои комнатные розы и мечтаю о домике с небольшим садом.

Фрэнсис Бёрнетт написала отличную детскую книгу и уже при жизни была признана талантливым автором. Ее произведениями зачитывались, и, я надеюсь, будут зачитываться. А посему советую «Таинственный сад» прочитать непременно. Я верю, что он, совсем небольшой по объему, способен растопить любое, даже самое привередливое читательское сердце. Подарить читателю захватывающую историю и минуты отдыха, заставить его вспомнить мгновения детства. Те самые, что, к сожалению, не вернуть, но так приятно воскресить в памяти. Чудесная книга.