Цитаты из книг — Марио Бенедетти

Для нее любить всегда означало в какой-то степени быть благодарной кому-то и в какой-то — вызывать это чувство в другом.

...если разобраться, взятки брали всегда, и устраивались по знакомству на тепленькие местечки тоже всегда, и темными делишками всегда занимались. Так что же стало хуже? Я долго ломал голову и наконец понял: хуже то, что люди смирились. Бунтари стали ворчунами, а ворчуны замолкли окончательно. По-моему, в нашем…

Вы думали когда-нибудь о самоубийстве? Я — думал. Только не могу. И на это тоже не хватает решимости. По своему душевному складу я — настоящий самоубийца, а выстрелить себе в висок недостает воли.

Человек, познавший жизнь, давно утративший наивность, но приобретший опыт, человек, у которого голова на плечах, может казаться женщине привлекательным, но как недолго!

Злодеи, заслужившие свои чины неумолимой жестокостью, палачи, начинавшие с пуританства и кончающие коррупцией, открыли в нашем обществе огромные скобки, которые закроются, конечно, но лишь тогда, когда никто не сможет продолжить прерванной речи. Придется сплетать другую, слова в ней будут иными (ибо множество хороших слов…

Жизнь - это работа, деньги, везение, дружба, здоровье, всякие сложности, однако (и тут всякий со мной согласится) когда мы думаем о Жизни, когда говорим, например, что "цепляемся за жизнь", то под словом "жизнь" мы понимаем нечто другое, гораздо более конкретное, манящее, самое для нас важное, - Счастье.

Никакие развлечения, никакие зрелища не заменят этого наслаждения - открывать душу, рассказывать о себе все начистоту. Теперь мы научились это делать. Потому как к откровенности, искренности тоже надо привыкнуть...Даже с самим собой я, наверное, редко бывал откровенен. Это правда - во время наших бесед с *ней* я бываю…

Не было никаких особых обстоятельств, сгубивших мои лучшие порывы, помешавших моему восхождению, толкнувших в трясину усыпляющей повседневности. Я сам создавал эту трясину, причём чрезвычайно простым путём: привыкал. Уверенность в том, что я способен на большее, заставляла откладывать свершения, а это в конце концов…

Быть может, женщина хранит любовь только тогда, когда мужчина не просто существует, а живет вместе с ней?

И вдруг словно плотина прорвалась — я никак не ожидал этого, — не в силах больше носить маску, она сбросила ее, закинула голову, прислонясь затылком к двери, подняла ко мне лицо и начала плакать. Это не были пресловутые слезы счастья, нет. Так плачет человек, смирившийся с горем. Если ты не смирился, есть смысл рыдать с…

Пошлые песенки твердят нам на все лады: «…а жизнь идет», ну, если не твердят — намекают. Мы, умники, не любим пошлых песен и наотрез отрицаем такую глупость. Однако во всех банальных истинах есть своя правда. Жизнь идет и впрямь, только идет она многими, разными путями.

Мы стараемся в нашей печальной истории как можно меньше лгать, быть справедливыми друг к другу, человечными, пусть даже мы способны лишь на третьесортную человечность, ибо способных на второсортную и на первосортную уже давно нет, а может, и не было никогда, может, и есть везде одно только вранье да притворство.

Папа сидит в тюрьме, но он никого не убивал, и ничего не воровал, и не опаздывал в школу. Грасиела говорит, что он в тюрьме за свой образ мыслей. Кажется, у папы было много мыслей, и поэтому все его знали. У меня тоже бывают мысли, но меня еще мало знают. Поэтому я не в тюрьме.

Надо говорить «пожилой», а не «старик». У нас один мальчик сказал, что его бабушка — гадкая старуха. Я ему объяснила, что надо говорить: «гадкая и пожилая».

В глубине души я верил, что счастье может длиться, надеялся, что высшая точка — не пик, а огромное нескончаемое плоскогорье. Но продлить не дано никому. Никому, я знаю.

Я так и не научился понимать, что хочет сказать женщина, когда смотрит тебе в глаза. Иногда думаешь, будто она тебя спрашивает, а потом начинаешь догадываться, что наоборот, она тебе отвечает.