Рецензии на книги — Чеслав Милош

«Родная Европа» польского писателя Чеслава Милоша – автобиографическая проза, книга мемуарной прозы-эссеистики в жанре «былое и думы». Написана она была Милошом в Париже в 1958 году, и во французском переводе была названа иначе: «Другая Европа». И Милош в этой книге действительно, в первую очередь, говорит о «другой Европе», а именно о Восточной Европе. Поэтому «Родная Европа» – это взгляд восточноевропейца, который пытается посмотреть на Европу, ее исторические проблемы первой половины XX века и осмыслить их.

Центральное же место в этой книге отводится родине Милоша – Литве и Польше. Так Литва, где родился Милош, занимает большое место в его творчестве (в романе «Долина Иссы», который мне не очень понравился, Милош переносит читателя в Литву своего детства). Из родных мест вынес…

Ах, как хочется вернуться Ах, как хочется ворваться в городок На нашу улицу в три дома Где все просто и знакомо, на денек... А. Варум Городок

Многие ли из нас отлично, да просто хорошо знакомы с польской литературой ? И кого из писателей можем назвать, кроме разве что Г. Сенкевича ? А я вот теперь могу еще и Чеслава Милоша назвать и порекомендовать всей читающей публике, любящей и ценящей качественную прозу, и желающей вдруг восполнить пробел в знании польской литературы.

Писатель, в свое время получивший Нобелевскую премию, в своем романе настолько правдиво и красочно рассказывает о местечке под названием Долина Иссы, что я на минутку поверила, что оно и правда существует. Хотя это не суть важное, ведь главное не в нем, а в том, что скрывается за ним и о чем оно напоминает взрослому…

Роман крупнейшего польского автора Чеслава Милоша. На первый взгляд прикидывается традиционным, но при более глубоком рассмотрении можно увидеть фольклорные, эстетические, философские (а конкретней религиозные) пласты и некоторую нелинейность прозы.

Описания природы, сцен охоты и рыбалки воскрешают в памяти лучшие страницы Тургенева и Аксакова. Мистические мотивы напоминают о Гоголе. Альбер Камю высоко оценил роман. А послесловие Томаса Венцловы само тянет на маленький шедевр.

Произведение - типичный роман воспитания. Первый сексуальный опыт, подглядывание за голыми женщинами, ревность, проникновение в суть отношений женщин и мужчин, первые мысли о самоидентификации и связи человека с природой.

Самые сильные сцены: любовь Магдалены и ксендза Пейксвы (здесь вспоминается Гоголь), убийство и…

«Он говорит: Не-проклинай-человече-судьбу-свою-ибо-кто-думает-что-живет-чужой-а-не-своей-судьбой-погибнет-и-будет-осужден-не-думай-человече-какой-могла-бы-быть-твоя-жизнь-ибо-другая-жизнь-не-была-бы-твоей. Он кончил говорить.»

Бальтазар не поверил. А зря. Раби знает, что говорит. Но Бальтазар другой веры, какая жалость. Все веры, которые выдержали лицензирование временем, исчисляемое тыясечелетиями практики, отвечают по своим обязательствам. Бальтазар. Какая насмешка! Какой же он Бальтазар? Какая жалость… А мы не Бальтазары?

Восточно-славянская литература - не паханное поле работы, удовольствия, открытий. Наверное, (я надеюсь), есть эксперты, которые сейчас поставят меня на место. Надеюсь, что эти уважаемые люди не только те, кого принуждают читать в играх и флешмобах. Так сложилось, я…

Как ни странно, в переписке двух писателей совсем мало рассуждений о Восточной Европе. Забавно, что и о духовной жизни не так уж много. О чём же идёт речь? Главным образом, о политике. Немного об истории. Очень много о своём восприятии политики и истории. В контексте Вильнюса, конечно. По идее, перед нами должно нарисоваться два Вильнюса: начала и середины века. Польский провинциальный городок и столица социалистической республики. При этом центр национального самосознания (хотя Каунас, пожалуй, поспорил бы). Эти два Вильнюса должны слиться в одно - объёмное - изображение. Но не сливаются. Потому что у Милоша картина совсем расплывчатая, ускользающая. Здесь о сложных польско-литовских отношениях чуть ли не больше, чем о самом Вильнюсе. У Венцловы всё как-то ближе и понятнее. Может,…

В аннотации написано, что это книга "открывающая мир детства". Я не знаю, что говорил о своём романе сам Милош, но мне кажется, что это предельно упрощённый подход. От того, что главным, а точнее связующим героем является подросток Томаш, роман не превращается автоматически в роман об утраченном мире детства. Скорее это утраченный мир в принципе. Уголок, который больше не существует. Отсюда такие дотошные описания природы в Тургеневском духе, отсюда практически полное отсутствие сюжета, отсюда побочные истории очень разных героев, никак не связанных с Томашем, о которых он ничего не знает, да и не может знать. Это не летопись взросления, это воссоздание уже не существующего универсума.

Вымышленная река Исса, если судить по биографии автора, должна была бы находиться где-то под Ковно,…

У Милоша сумел прочитать только это. Отвратительная и умная книга. Конечно, постоянно приходилось преодолевать рвотный рефлекс по причине традиционной польской русофобии. Но с этим уже ничего не сделаешь. И если притерпеться, то можно познакомиться с многими интересными идеями. В силу известной ситуации, книга, опубликованная в 1953 году, выглядит по-прежнему актуальной. Милош мастерски препарирует сознание интеллигенции, вынужденной выживать в условиях диктатуры. Пересказ будет бледной тенью, лучше с этим познакомиться самому. Необходимость маскироваться и приспосабливаться разрушало личность. Сколько миллионов людей жило в состоянии отчаяния. С поляками у нас свои счеты, но надо понять и то, какие несчастью многим народам принесла Красная Армия. Северные корейцы вод до сих пор в чучхе…

Книга-марево, книга-ощущение-когда-смотришь-через-прикрытые-глаза-лежа-на-солнце-летом. Можно увидеть много чего, иногда реального, иногда нет. Можно много чего не заметить, проигноировать. Но ощущение остается - нет ничего, кроме этого момента и струящегося света. В таком состоянии, наверно, легче понять другого человека, а может, и не только человека, но и других существ - а ведь мы так мало внимания обращаем на них!

Свет переливается в их перьях во время полета; от желтого тепла внутри клювов, которые птенцы открывают в гнезде среди чащи, нас пронзает дрожь любовной общности. А люди считают птиц мелкой деталью, этакой движущейся декорацией, и едва удостаивают вниманием — между тем как, оказавшись вместе с такими земными чудесами, они должны всю свою жизнь посвятить единственной цели:…

Роман польского писателя Чеслава Милоша, который получил Нобелевскую премию по литературе («С бесстрашным ясновидением показал незащищенность человека в мире, раздираемом конфликтами») и, по-моему, мнению вполне заслуженно.

Эта книга о потерянном рае – о детстве полном прелестей сельской жизни: рыбалка, охота, купание голышом с элементами подсматривания, истребление гадюк, которыми кишит долина Иссы, исследование леса и близ лежащих поселений. Это окрыляет тебя и придает смысла каждому свободному от учебы дню, ведь тебе всего тринадцать лет и тебя все интересует. Роман наполнен давними верованиями, реальность тесно переплелась с вымыслом и, читая, уже трудно определить часовые рамки повествования и правдивую составляющую книги. А какие интересные персонажи романа! Автор так умело…

Этот сборник - последний прижизненный у Милоша - в первую очередь рассчитан на тех, кто уже знаком с его творчеством и идеями, человеку "непосвещённому" он вероятно покажется несколько странным. Поэзия позднего Милоша всё более сливается с эссеистикой и тематически вращается вокруг отношений с Богом, памятью, прошлым, собственными сомнениями. Пожалуй, наиболее полно весь сборник сосредоточен в следующей цитате:

Не являюсь и быть не хочу обладателем истины. В самый раз для мня путешествия по окраинам ереси. Чтоб избежать того, что зовётся спокойствием веры и что является просто самодовольством.

Центральной поэмой сборника является "Теологический трактат", к нему же тематически примыкает "Ученик мастера". Тут о Якобе Бёме, о Сведенборге, мистицизме Мицкевича, об Оскаре Милоше, о…

Чеслав Милош - польский поэт. Сборник "На берегу реки" вышел в 1994 году, поэту исполнилось 83 года. Этот сборник для Милоша особенный, это подведение итогов, возвращение к истокам. Дело в том, что в 1992 году поэт впервые после длительного отсутствия (52 года!) посетил Литву, край своих детства и юности. Милош пишет, что "сумел оценить невероятную встречу с прошлым". Именно в стихах этого сборника переплетаются настоящее и прошлое. Воспоминания юности проявляются в стихах. Милош осмысляет опыт прошлого, сознаёт, что его время подходит к концу, как заканчивается XX век. Очень интересно в этом плане стихотворение "После восьмидесяти": Не сегодня-завтра кончится бал, А вопросы приличья в гробу я видал: Как меня будут о- и раз- девать, Сколько био-подробностей смогут узнать. Мёртвому…

Эта книга мне напомнила "Жизнь Арсеньева" Бунина. Воспоминания о прошлом, написанные в изгнании через много лет и много стран. Но только о детстве. Той удивительной стране, где всё видится по другому. Воспоминания, похожие на сон. Сладкий и прекрасный, каким и должно быть воспоминание о детстве. Коли уж потревожил тень Бунина, то это, скорее "Антоновские яблоки". Только написанные много-много лет спустя. В чужой стране. Долина Иссы - это заповедный край, где верят в нечистую силу, боязливо почитают местного колдуна, который ворожит, сжигая таинственные зелья в старой кузнице. Где на лесных дорогах встречают чертей, а над могилой старого пастуха, бродят привидения. Там разрывают могилы вампиров и забивают им в грудь осиновый кол. И всё это посреди удивительного мира вечной…

Мне бы понравилось, если бы интервью Станислава Береся с Чеславом Милошем было помещено не в конце книги, а в начале. Из этой беседы становится ясно, для чего создавалась эта книга, и в каких условиях вел переписку и писал свои эссе. Правда и тут о войне очень кратко - упомянута бомба, попавшая в здание Французского института в Варшаве, о том, что эссе читались на тайных собраниях и широко на них обсуждались.

Они были чем-то вроде аутотерапии. Речь шла о том, чтобы изолировать себя не только от повседневной оккупационной действительности, но и от того, что содержала подпольная пресса, то есть от мышления чисто политического, и пойти несколько глубже.

Действительность же была такова, что с лета 1942 года из Варшавского Гетто начинается вывоз евреев в концлагерь Треблинка для уничтожения.…

Сборник эссе известнейшего польского поэта, переводчика и эссеиста Чеслава Милоша, основанный на биографическом и (возможно, даже в большей степени) историческом материалах.

Это задача для действительно большого и масштабного ума – рассказать автобиографию, тесно сплетя ее с историей Польши. Притом история, разумеется, на переднем плане, а автобиографические эссе Милоша – это не традиционные «родился, крестился, женился», но – осмысление исторических событий, соотнесение себя с ними, рассуждения на тему особенностей менталитета восточноевропейцев и уже через это – рассказ о себе. Рассказ, впрочем, весьма сдержанный. Мы мало чего узнаем о Милоше повседневном, бытовом. С другой стороны, именно благодаря этой сдержанности становятся понятными главные черты его характера: Милош не склонен…

Медитативный местами текст, разливающийся как река. Герои, которые прорастают мифологией в ткань повествования. Тонкое ощущение инородности - потому что я - русский читатель, а для обитателя долины Иссы Россия - страна мрачная и страшная. Детство и все страшное и волшебное, что в нем встречается: непонятная жизнь взрослых, тяга к запретному, неясное томление, ясные страхи, любовь к далекой матери и мечты о ее возвращении. В книге чуть-чуть не хватает чего-то, что сделало бы ее для меня шедевром. А "Издательство Ивана Лимбаха" в который раз околдовало обложкой.

Довольно значительное произведение, чье открытие произошло благодаря стараниям Издательства Ивана Лимбаха. К слову, Чеслав Милош является довольно плодовитым автором, чьи произведения по понятным, чисто идеологическим причинам, не публиковались в советское время, и вовсе были запрещены в Польше. Не будучи знакомым с остальными произведениями Милоша, тем не менее стоит отметить, что Долина Иссы зашла, что называется. Топонимика произведения, - это река Исса. Я заморочился, и начал искать указанную реку, - такова действительно есть, но конечно не связана ни с Польшой, ни Литвой, а находится в Псковской области, так что можно сказать о вымышленности мира произведения, с точки зрения биографии. На самом деле, прообразом данной реки является Нявежис, литовская река, и правый приток Дуная.…

Попробовала Милоша. Оставила себе два стихотворения – 《А книги》 (встретив которое и купила сборник) и 《Из записной книжки офицера Рудольфа Грёте》. Оба они – про маленького человека в жерновах истории, оба очень показательны: по-моему, это если не главная, то одна из главных тем в творчестве польского поэта.

Он прожил почти век и говорит 《мой век》 вполне обоснованно. В 《Хрониках》 очень много о времени, его быстротечности, отношениях человека со временем – сегодня️/вчера, есть️/было. Всё превращается в прах и пыль, а человек ещё и ускоряет это – войнами, дисгармоничными переделками, вождизмом.

Особенность – прозаические автобиографические кусочки между стихами. Будто заглядываешь на 《кухню》 поэта, что не лишает поэзию магии, а дополняет её.

невесомая книга, неторопливая,как трамвай по узким чешским улочкам, за которым ты наблюдаешь из окна кафе, когда поднимаешь голову от книги. Милошу удалось встать на "место Создателя", ему удалось встать у руля корабля и хорошо, добротно так повести корабль текста по волнам заметок о и заметок про, наблюдений и размышлений, фиксации и полетов. и получился настоящий летучий корабль диалога писателя и читателя.

"Долина Иссы" - поэтичная книга о том, как рождается самосознание, и почему его практически невозможно очистить от удушливого местечкового шовинизма, то есть, от неприязни к любым чужакам и иноверцам, основанной на инстинкте "чужой - не такой - враг". Традиционный роман воспитания, такой же, как "Детские годы Багрова-внука", "Детство. Отрочество. Юность" Толстого или "Жизнь Арсеньева" Бунина, ухитрившийся эту самую традицию превзойти.

Ключевой вопрос романа - "Как получается, что человек - тот, кто он есть? От чего это зависит?"

Это история становления литовского шляхтича Томаша Дильбина, говорящего на польском языке. "Мысль семейная" — первый и самый доступный из уровней, на котором её можно прочесть. Но каждая из деталей семейной саги разворачивается в полотно куда более глобальной…

Ностальгическое, тонкое, неспешное повествование. Мир деревенского детства с его раз и навсегда заведенным порядком жизни, бесконечными теплыми сумерками и, вместе с тем, стремительным бегом времени, когда то ли день закончился, то ли лето промелькнуло. А детские воспоминания так зыбки, избирательны, так склонны к смешению всего воедино… Получается такое ментальное пространство, полумифический мир детства – такого, каким мы его представляем, будучи уже взрослыми: обрывки, вспышки, страхи, ощущения, полновесная радость, множество неделимых, неразлагаемых на составляющие вещей.

Близкое окружение Томаша, маленького героя этой книги, состоит почти сплошь из стариков – дедушки, бабушки, родственники (только что подумала, что и сама в детстве проводила с пожилыми больше времени, чем сейчас; и…