Денис Сдвижков — новинки

Слово «интеллигенция» — русский латинизм, а само явление обладает ярко выраженной российской спецификой. Интеллигенцию в России традиционно оценивали по гамбургскому счету. Ее обожали, перед ней преклонялись, ее критиковали, унижали и уничтожали всеми возможными способами. Безусловно одно: интеллигенция стала основанием русской культуры Нового времени и мощным международным брендом. Но кто он — русский интеллигент: властитель дум или высокомерный и оторванный от жизни «знайка»? Была ли интеллигенция уникальным российским явлением? Как она соотносилась и взаимодействовала с образованным классом других европейских стран? Сопоставляя…

Новое время — эпоха появления на исторической сцене современной личности (modern Self). Долгое время этот процесс связывали с «расколдовыванием мира» и стремлением человека преодолеть «несовершеннолетие по собственной вине», отождествляемое с религией. Однако и сама вера, подверженная в Новое время обновлению и переменам, представляет собой средоточие формирования современной личности в Европе. Об этом свидетельствуют материалы духовной автобиографики. Если речь идет о России, то и тут становление личного самосознания, начавшееся в XVII веке, обычно описывают как результат «обмирщения» государства и общества. О роли и месте веры в этом…

«Вы что-нибудь поняли из этого чертова дня? – Признаюсь, Сир, я ничего не разобрал. – Не Вы один, мой друг, утешьтесь…» Так говорил своему спутнику прусский король Фридрих II после баталии с российской армией при Цорндорфе (1758). «Самое странное сражение во всей новейшей истории войн» (Клаузевиц) венчало очередной год Семилетней войны (1756–1763). И вот в берлинском архиве случайно обнаруживаются около сотни писем офицеров Российско-императорской армии, перехваченных пруссаками после Цорндорфской битвы. Прольют ли они новый свет на историю произошедшего, какие дают ответы и дают ли вообще? Или стоит задать им другие вопросы? Какими предстают люди – генералы, офицеры, канцеляристы, писавшие письма по-русски, по-немецки, по-французски, по-грузински? О чем говорит сравнение с их прусскими визави на кровопролитном «Марсовом празднике»? Книга пытается ответить на эти вопросы, приводя, помимо писем с обеих сторон, свидетельства сторонних лиц. Из комментариев складывается детальный портрет людей 1758 года, которые живут и воюют на переломе бурного XVIII века.

«Вы что-нибудь поняли из этого чертова дня? — Признаюсь, Сир, я ничего не разобрал. — Не Вы один, мой друг, утешьтесь…» Так говорил своему спутнику прусский король Фридрих II после баталии с российской армией при Цорндорфе (1758). «Самое странное сражение во всей новейшей истории войн» (Клаузевиц) венчало очередной год Семилетней войны (1756—1763). И вот в берлинском архиве случайно обнаруживаются около сотни писем офицеров Российско-императорской армии, перехваченных пруссаками после Цорндорфской битвы. Прольют ли они новый свет на историю произошедшего, какие дают ответы и дают ли вообще? Или стоит задать им другие вопросы? Какими предстают люди — генералы, офицеры, канцеляристы, писавшие письма по-русски, по-немецки, по-французски, по-грузински? О чем говорит сравнение с их прусскими визави на кровопролитном «Марсовом празднике»? Книга пытается ответить на эти вопросы, приводя, помимо писем с обеих сторон, свидетельства сторонних лиц. Из комментариев складывается детальный портрет людей 1758 года, которые живут и воюют на переломе бурного XVIII века.

Изучение истории трансферов стало в последние годы одним из наиболее интенсивно развивающихся направлений исторических исследований. В статьях российских и зарубежных историков, представленных в этой книге, исследуется история трансфера в Россию идей, понятий, образов, технологий и институтов, способствовавших в XVIII -начале XX века формированию представлений о Российской империи как об Imperium inter pares, то есть равноправном члене клуба великих имперских держав.

..