4 Эх, жизнь моя жестянка!

Буржуазная печать широко разрекламировала новую науку — кибернетику. Эта модная лжетеория, выдвинутая группкой американских «учёных», претендует на решение всех стержневых научных проблем и на спасение человечества от всех социальных бедствий. Кибернетическое поветрие пошло по разнообразным отраслям знания: физиологии, психологии, социологии, психиатрии, лингвистике и др. По утверждению кибернетиков, поводом к созданию их лженауки послужило сходство между мозгом человека и современными сложными машинами.

— Ярошевский М. Кибернетика — «наука» мракобесов. — Литературная газета. — 5 апреля 1952. — № 42(2915). — С. 4.

Перед нами кафедра той самой кибернетики, которую изначально в СССР так критиковали, а потом ударными темпами развивали. Преподаватели кафедры стараются этого слова избегать, но факт остается фактом – кафедра занимается серьезной наукой, учит студентов, старается развиваться. Но преподаватели – тоже люди, у них не хватает времени, они горят на работе, а вся эта бумажная волокита, а все эти дурацкие требования... Читаешь и думаешь, что не так много изменилось, из моего вуза несколько отличных преподавателей ушли, потому что количество бумажной работы превысило разумные пределы (одна из преподавательниц рассказывала, что сломалась на том, когда ей надо было описать, как в рамках ее предмета воспитываются моральные качества студентов. Она преподавала основы ядерной физики на английском). В этой безумной гонке преподаватели иногда забывают, что студенты – тоже люди, что их предмет не единственный, который эти бездельники изучают, что физически невозможно все выучить, да еще и выкроить время на себя (ну а что ж, у преподавателей времени нет, и у студентов не должно быть, все справедливо). Но тем не менее, все – и преподаватели, и студенты остаются людьми с разными судьбами. А жизнь – она вообще штука не простая, поэтому и рассказы о жизни преподавателей и студентов будут далеко не радужными.

Так что важнее: заставить вызубрить или научить думать? Важнее ли любовь или дружба? Кто по праву считается родителем: тот, кто родил или тот, кто воспитывает? Надо ли класть на алтарь работы жизнь? Можно ли учить, если не любишь тех, кого учишь?

Несмотря на множество тем в такой короткой книжке, задели меня две: отношения к преподаванию и новый начальник. По поводу отношения к преподаванию могу сказать только за себя: в моей жизни были очень разные преподаватели, но училась я лучше и запоминала лучше у тех, кто свой предмет рассказывал, а не читал, и тех, кто смеялся. У нас был преподаватель по испанскому языку, который вечно рассказывал нам, как мы не сдадим сессию, а значит парни уйдет служить в ВМФ. Делал он это с юмором, шутили мы много. На экзамен к нему мы пришли в тельняшках, одногруппник играл "Прощание славянки" на саксофоне, подарили мы ему каптинскую фуражку и бутылку рома. Это никоим образом не спасло нас от жесткого экзамена, зато запомнилось навсегда, как и фразы из тестов на перевод, одна из которых была "Ты выглядишь, как усталый Пикачу". Потом он от нас ушел, а заменившая его преподавательница плевать хотела на все – и то, что мы знали на зубок, вылетело из головы. Сейчас я прохожу тесты по испанскому языку: я так и осталась навсегда на том уровне, который освоила за первый год. За время обучения со второй преподавательницей я выучила только две фразы: "Тихо!" и "Какое домашнее задание вы приготовили на сегодня?". Зачеты и экзамены я при этом сдавала с лету, потому что учила прям перед ними. Быстро запомнил – быстро забыл.

Тема нового начальства в сложившемся коллективе мне тоже очень близка. И хотя автор дает второй взгляд на Флягина, который ворвался со своими порядками на кафедру, я так и не приняла сторону того, что он был бы хорош. Потому что его отношения к студентам показывает именно то, чему, по-моему, не место в институте – заставить зубрить. Учить языки путем зазубривания слов может быть достатчно для чтения. Меня же всегда учили, что лучший способ запомнить слова – это дать определение. Не говорю, что тем, кто предпочитает зубрить – не место где-либо. Но не место в управлении людьми, не место в обучении других. Есть много прекрасных профессий, требующих педантичности, но управление требует человечности, я в этом уверена.

Вообще, в книге очень много разных тем, наверно, взгляд может зацепиться и за другое, например, за тему одиночества старых людей, которое, опять же, до сих пор характерно для нашего общества. Или прижитых детей и исключительно материнской ответственности за них. Или воспитания тех самых детей. И эспатии. В общем, кладезь! Особенно в рассуждениях одного побочного персонажа:

Заходил, скажем, разговор о мясе. Нет хорошего — одни кости. Дарье Степановне было ясно отчего: собак развели. — Ведь это выйти во двор: каждая с собакой. Через одну: одна с ребенком, другая с собакой. Стоит, смотрит, ногу кверху, пошла. А ее накормить надо, не все овсянкой-геркулесом, надо и мясца. Где тут людям хватить? От хорошей жизни водят. Мы разве водили собак? На цепи сидели, от воров. А теперь им лечебница, пенициллин. В других странах, по телевизору, тоже собаки. Идет, хвостом крутит, как путная. Вот и кризисы, гонка вооружений. Отчего они против мира? Мяса им не хватает.