4

Наш мозг постоянно нас дурачит. Каждую секунду, каждую минуту мы видим что-то, осознаем что-то, воспринимаем что-то и верим, верим в то, что воспринятая нами информация объективна. Однако это не так. При всей совершенности нашего тела, продуманности его частей и слаженности взаимодействий мозг - самая уязвимая часть тела, потому что ему приходится анализировать. Желудок никогда не ошибается, потому что он не думает. Мозг ошибается постоянно, вселяя ложную уверенность знания. И как система самозащиты включается механизм, заставляющий нас сомневаться во всем тем сильнее, чем больше знаний мы имеем.

Явление апофении позволило нам воспринимать абстрактное искусство, в облачках видеть пенисы, а в разломах на стене предзнаменование Судного Дня. Безусловно, что есть какой-то механизм, который позволял людям на заре кино воспринимать череду движущихся картинок как единое целое. Автор называет это фликером, дав роману такое же имя. В русском переводе роман назван "Киноманией", где формула проста: есть кино и есть что-то темное и больное, заведшее героя в плохое место.

Молодой человек, любящий кино с ранних лет, начинает интересоваться творчеством Макса Касла, второсортного режиссера эпохи 20-40-хх годов прошлого века. Снимавший фильмы о вампирах и прочей мути категории "B", он не вошел в историю кино и почти канул в Лету, сохранившись только в памяти работавших с ними людьми. ИМаксом Каслом заинтересовался главный герой, вернувший фильмы в прокат. Речь идет об эпохе черно-белого кино, поэтому весь мир вокруг героя казался черно-белым. Именно этот период был выбран не зря, ведь противостояние света и тени на экране позже докручивается до противостояния Добра и Зла в мире.

В моей голове текст разделился на четыре части. Первая - это затянутое введение, описывающее сексуальные игрища и обучение азам кино с выработкой художественного вкуса главного героя, вводит читателя в описываемый мир, знакомит со всеми картинами, которые дальше всплывают в тексте. С одной стороны, эта часть очень затянута и скучна, так как нет почти никакой интриги или намека на "умбертоэковость", которую мне обещали в аннотации. Макс Касл всплывает лишь время от времени, набирая обороты со второй четверти книги. Полностью выдуманный режиссер дал огромную свободу автору-художнику, описавшему и включившему в повествование о реальных фильмах выдуманные визуальные произведения Макса Касла. Наверное, мне должно было понравиться описание работы кинотеатра, раз сама работаю в нем. Происходящего здесь трэша хватит на книгу точно, но это будет не о заговоре тайных орденов, а о простой человеческой глупости.

Мне понравилось как в процессе расследования и собирания по крупицам информации о Максе Касле начинает всплывать второй пласт, скрытый под псевдоочевидной "легкостью" его произведений. Его художественное мастерство и художественное видение позволяло ему делать произведения отталкивающими, страшными, апеллирующими к нашим атавистическим чувствам. Макс Касл - интересная фигура, некий отщепенец, подсознательно несущий в себе воззрения, взращенные в нем в сиротском приюте. Он вкладывает их в фильмы, создавая атмосферу обволакивающего тумана во второсортных ужастиках. Интересна психологическая линия с отношение режиссера к своим работам, осознающим их второстепенность, желающим создать что-то важное, но вкладывающего-вкладывающего в несколько секунд свое мироощущение. Мне понравилась художественная ниточка, протянутая между возрождением творчества Макса Касла и последующими трендами на трэш, отталкивающие картины, популяризирующие насилие, физиологичность и извращенность сексуального желания, отрицания норм фильмов. Я осталась довольна тем, как автор вписывает выдуманные им события в реальный историко-кинематографический процесс, используя реальный фильмы и имена актеров как якоря.

Третья часть посвящена расследованию героя и распутыванию клубка с альбигойцами и их мировым заговором. Эта часть - самая лучшая, так как отражает интересную тему - влияние религиозных постулатов на мировоззрение последователей. Все мы так или иначе мыслим в рамках неких парадигм, определенных какой-то религией и культурой, основанной на этой парадигме. Влияние религии на умы огромно и "Киномания" затрагивает этот вопрос. У Рошака все связанно между собой и многие детали, данные давным давно, оказываются важным в другом месте. Орден альбигойцев с их историей скрытого противостояния - беспроигрышны вариант. Масоны уже всем приелись, как и рептилоиды, а здесь что-то свежее и качественного уровня.

Книга отражает сразу же две эпохи - эпоху старого черно-белого кино и эпоху контркультуры. Автор затрагивает историю сект и еретических учений, отличия догматов одного религиозного варианта от другой, влияние это на умы населений, пусть это и поверхностно. Может, это заставит кого-то задуматься. "Киномания" отражает интерес общества к теориям заговоров, которые будут популярны во все века. Окружающая жизнь слишком банальна, поэтому мы так рады почитать, что за этой блеклой ширмой скрываются такие страсти. К тому же, это дает ощущение, что все происходящее в мире происходит не просто так, не потому что люди сами по себе мерзки, а потому что где-то есть злые силы, которые все это творят. И мы никогда не сможем доказать обратного.

В книге о фильмах есть интересный эффект двухслойности. Обычно фильм воспринимается однобоко. Даже самый талантливый режиссер не сможет заставить зрителя почувствовать холод, мурашки, бегущие по спине героя, запах серы и тому подобное, что способен создать писатель. Хотя в местном 12D кинотеатре обещают даже эффект "мыши", то все еще впереди. В "Киномании" восприятие фильма идет через описание киноряда и ощущения, которое испытывает герой, то есть как бы соединяя и компенсируя недостатки восприятия кино и текста.

До Эко автор в моем мнении не поднялся, потому что эмоционально книга не цепляет, порождая холод и дуализм восприятия. С одной стороны, интересно читать какие-то части, интересная задумка, а с другой - отвращает описанное, отвращает атмосфера и персонажи, которые тоже противоречивы. Главный герой аморфен, как многие главные герои, плывущие по течению и отдающие себя на волю событий и чужих воль. Он впитывает все, что говорит ему Клэр, но при этом в нем не проявляется ничего индивидуального, кроме способности быстро перенимать чужое, быть хорошим учеником. Как личность он никакой. Яркой фигурой задумывалась Карисса Свон, видный критик со специфическими сексуальными предпочтениями, высоким вкусом в киносфере и любовью к фильмам. Она вся такая противоречивая, яркая женщина, но ее линия вообще прошла мимо меня. До конца непонятная главному герою, она остается непонятной и читателю.