5

Стоило только мне недавно посетовать, что давненько я не читывал готической новеллы, как нате вам. Охватом сюжетов рассказы Кирини больше всего напоминают рассказы По, отчасти — Лавкрафта, но перечень тем последнего всё же более узок и ограничивается потусторонними существами, явлениями и учёными/профанами-исследователями. У По же появляются исследователи-прагматики, преступники и… психология. Вот последнего-то персонажа Кирини эксплуатирует нещадно, в разы больше, чем товарищ Эдгар Аллан — и недаром.

Редкая птица среди готических литераторов настолько умело может впрячь психологию в канву рассказов. Да и не так-то уж просто это стало делать после того, как Людвиг Тик произвёл революцию в литературе, смешав в «Белокуром Экберте» всё, что встречалось до него по отдельности, и предвидев в своей новелле все проблемы 19-ого века… Впрочем, следует признать, что если у Тика психология играет первостепенную роль, а всяким там магиям и ведьмам отводится роль декораций, то у Кирини всё-таки наоборот: первостепенна интрига сюжета, а психология лишь раздаёт волшебные пинки персонажам, побуждая их двигать шестерёнки этого самого сюжета.

Что касается набора тем… Бог ты мой, такого разнообразия ещё поискать. От музыкантов и исполнений музыкальных произведений до описаний убийств наёмными убийцами — причём от первого лица, конечно же, — от изучения логики построения мифического языка мифического (но реального у Кирини) племени индейцев и восхищения нефтяными разливами до плотоядного растения-убийцы… впрочем, растения-убийцы встречались уже, и не раз: у Конан-Дойля — неосознанные, случайные, у Уэллса — вполне себе сознательные хищники. Но этот грешок кочующего сюжета не так уж и трудно простить, когда перед тобой целый ворох разнообразных других. Боже, надеюсь, что это не плагиат!

Ну и да, я не вполне понимаю, почему всем так нравится поминать рассказец про зеркала, демонстрирующие возлюбленных одного персонажа, когда в книге есть гораздо более сильные, и даже с открытым концом. У епископа появилось третье тело? Вот это истинная проблема. И вовсе неожиданная концовка радует в рассказе про человека, который слышал, что говорят о нём другие... как неожиданно тонко он стал использовать этот «дар» (а вспомните адову кучу сюжетов, где герою даётся дар, который он растрачивает впустую, или просто не умеет его направить в нужное русло), и в какую он беду попал в результате одного из следствий, несмотря на всю свою смекалку. Впору уверовать в фатализм.

А вообще клюнул я на эту книгу из-за предисловия, автором которого является любимый мной Вила-Матас. Правда теперь всем настоятельно советую читать его в качестве не преди-, но послесловия. Так, для меня пустым звуком было имя Пьера Гулда, а какой же это разносторонний и колоритнейший у Кирини товарищ! Чем он только не занимался, где только не состоял! Да, Кирини, пожалуй, что и вольно с ним обращается, заставляя влезать в совершенно различные шкуры, но в целом одиозность вышеозначенного товарища не страдает, а лишь растёт.