4 Книжный Вызов-2017. I-6. Мэри Шелли "Франкенштейн"

Признаюсь честно, по неведению я представляла себе эту историю несколько иначе, и была неприятно поражена. Вместо футуристического (уж для девятнадцатого-то века точно) ужастика о научном прогрессе и его последствиях на деле я получила историю о человеческой подлости, слепоте, предубеждениях и стайном инстинкте.

В принципе, конечно, я люблю истории, открывающие истинную, темную сущность человечества. Но, во-первых, некоторые из таких историй оставляют крайне неприятный осадок, и "Франкенштейн" одна из них. Во-вторых, меня печалит тот факт, что Шелли явно преследовала несколько другие мотивы, и до самого конца жалела своего героя. И ведь главный ужас - ужас, делающий произведение "ужастиком" - не в убийствах и смертях, не в жестокости и погубленных жизнях, даже не в общей мрачности и вечном ожидании страшного, которыми пропитаны страницы. Он в том, что отчасти, в том или ином качестве, мы все видим в себе немного Виктора Франкенштейна - тщеславного, самолюбивого, трусливого, не готового исправлять свои ошибки и предпочитающего сбежать от них, рискуя при этом навлечь куда худшие беды не только на себя - но и на своих близких.
Печалит и то, что до самого конца на Франкенштейна так и не находит осознание. Он, может быть, винит себя за гибель родных, за смерти и несчастья, которые поселило в мире его создание. Но ни на секунду его разум не трогает мысль, что, может быть, он в чем-то виноват и перед своим детищем. До самого конца он видит в нем лишь зло, которое необходимо истребить.
"Мы в ответе за тех, кого приручили". И за тех, кого привели в этот мир. Потому что, может быть, они и не хотели в него приходить. Уж точно не для того, чтобы остаться в одиночестве, гонимыми всеми, несчастными, брошенными, без крупицы любви, сочувствия, человеческого тепла.
Конечно, несмотря на разницу в мотивации и восприятии, написать нечто столь глубокое, с такой далеко идущей, опережающей свое время идеей, в раннем возрасте, без особого опыта и даже без определенной цели - для развлечения в компании друзей - это большое достижение для Шелли. Не угадала она лишь со стилем. Я всегда с довольно большим сомнением относилась к эпистолярному жанру и ведению повествования от первого лица. Всегда трудно удержаться в этих узких рамках, правильно повести речь, сохранить равномерность и плавность рассказа. И не могу сказать, что Шелли это удалось. Она сделала даже хуже - ввела сразу два "рассказа в рассказе" - в какой-то момент повествование превращается в калейдоскоп, за которым трудно уследить. "История рассказанная чудовищем, со слов Франкенштейна, по письмам рассказчика неизвестной сестре". Зачем? Одной Шелли известно. Но как же трудно простому читателю уследить за этим переходом прямых речей героев.
И, как общий итог, у меня не получалось сочувствовать Франкенштейну. Совсем. Я попросту не могла найти ни малейшей причины. Он сам виновник всех своих бед, всех смертей, всех несчастий, которые свалились на головы десятков людей и его собственную. Но хуже всего то, что его раскаяние совсем не касается одной судьбы, которую он разрушил, только начав ее создавать. А это совершенно нивелирует любую степень раскаяния, до которой он мог дойти к финалу истории.

diary