5

Погибают те, у кого нет энергии, нет воли.

Книг о войне и о блокаде прочитано мною немало. Среди них такие, как "Блокадная книга", "Жила, была...", "Три девочки", "Мадонна с пайковым хлебом"... перечислять можно долго. Но повесть Эллы Фоняковой удивила меня: главный акцент в книге делается не на чувстве голода. Хотя голоду, разумеется, здесь уделено немало внимания - да и немудрено, ведь на таком крошечном пайке, в суровую зимнюю пору, выжить посчастливилось далеко не каждому...

Целая горбушка!
Сначала я долго созерцаю ее, держа на ладони. Тем временем у меня в голове складывается подробный план, как лучше ею распорядиться, чтобы продлить удовольствие.
Во-первых, надо укрыться в укромном уголке — чтобы не дразнить остальных.
Во-вторых, начинать, пожалуй, надо с мякиша, постепенно выедая в куске нечто вроде коробочки.
В-третьих, хлеб буду не откусывать, а лишь легонько отщипывать губами шершавые крошечки. Если прижать их языком к небу и слегка посасывать, — хлебный вкус дольше сохраняется.
В-четвертых, когда останется лишь корка — «коробочка» — от нее руками, осторожнейшим образом, чтобы ничего не обронить, стану отламывать небольшие кусочки. Они чуть припахивают керосином. Их можно долго держать во рту и смаковать…

И все-таки - в первую очередь - эта повесть не о голоде, не об ужасе налетов, не о смерти. Она о том, что и в войну, и в мирное время люди остаются теми же самыми людьми: интересная книга способна выхватить их из суровой блокадной зимы и перенести на затерянный в океане тропический остров; в Новый Год им также хочется посидеть всем вместе за накрытым столом - пусть даже уставленным не хрусталем с деликатесами, а простыми тарелками с серым блокадным хлебом и хряпой (для этого приходится устроить накануне однодневную голодовку!), и под бой курантов поднять бокалы - если не с шампанским, так хотя бы со спиртом, в котором некогда покоился экспонат зоологического музея...
И загадывают эти люди все те же простые, но самые главные для каждого вещи - мирного неба над головой, здоровья себе и близким... и есть досыта - всегда, ВСЕГДА, когда захочется!

Война - война тут, рядом... И о ней, к сожалению, ни на минуту не получится забыть, как ни старайся.

Внезапно мы слышим ужасающий хруст. Такое впечатление, как будто наш дом забрали в гигантские щипцы для орехов и мощно надавили на рукоятки.

И как-то раз ты не увидишь в школе своего одноклассника Вольку, а придя его проведать, узнаешь, что Вольки больше нет: "Волю мама вчера похоронила... Он зажигалку тушил, и его обожгло сильно...".

Блокадный Ленинград - это все тот же Ленинград; дети здесь вырезают из бумаги человечков и прячутся с книжкой под одеялом, а мамы вечерами вышивают салфетки швом "ришелье". Но есть у блокадных детей и свои, особенные игры и интересы, продиктованные и обстоятельствами и духом времени, в котором им приходится жить - найти третий двор, вовремя обнаружить ракетчика и обезвредить...

— Видела ракеты? — спрашивает Ирочка.
Я не видела, но на всякий случай неопределенно киваю головой.
— Представляешь, он сидит на крыше и караулит. Услышит, немецкий самолет летит — и сразу запускает в небо из пистолета такую как бы электрическую лампочку. Зеленую или красную. Она подвешивается…
— Где подвешивается? На небе?
— А то где же?
— А на чем подвешивается? На звездочке?
— Что ты пристала? Не мешай рассказывать. Ну, эта лампочка горит и все вокруг освещает. И фашист видит, где чего бомбить.
— И нас с тобой может увидеть?
— Конечно! А еще этот ракетчик заводит патефон, чтобы не слышно было, как он выстреливает. Так что услышишь громкую музыку, знай: это ракетчик.
Буду знать.

Несмотря на голод, холод и смертельную опасность, жизнь продолжается, и каждый занят своим делом. И когда ты вместе со своими товарищами придешь на занятия в школу, оборудованную в ближайшем бомбоубежище, из-за учительского стола навстречу поднимется с широкой улыбкой твоя первая учительница - в аккуратном костюме и отглаженной белой блузке. И она скажет, что сегодня у вас очень важный урок - предстоит попробовать читать, не разделяя слова по слогам...

"Девятьсот дней блокады - подвиг ленинградцев, - пишет в предисловии автор книги. - Удалось ли мне добавить хоть несколько новых штрихов к общей картине? Об этом пусть судят читатели этой маленькой повести - повести, где есть вымышленные имена и ситуации, но нет вымышленных событий".

Удалось, Элла Ефремовна. Замечательно удалось!
Огромное человеческое спасибо Вам за эту книгу.