2 Террор вкусовщины, или Угроза дилетантизма

«Лихо!»

Из сценария кинофильма «Белорусский вокзал»

Вместо пролога

«В июне 2015 года на «Эхе Москвы» появился новый формат – программа «Один». Ведущие отвечали на форумные вопросы и произносили монологи на свободную тему. Этот формат мне очень понравился, и я попросился к Венедиктову поработать за бесплатно»

В книгу вошли рассуждения Быкова о литературе с июня 2015 по июнь 2016 года. Вариант сильно отредактирован: быковские прямые политические высказывания в текст «Одного» не попали. То, чего я буду касаться, отчасти выходит за пределы книги и связано с более поздними эфирами передачи, но тесно переплетается с напечатанным материалом, так что степень расширения не так уж велика. Книга получилась весьма пёстрая, охватить её всю в рамках даже объёмной рецензии невозможно, хотя отнюдь не каждая быковская идея или попытка осмысления достойны разбора. Тем не менее, это то, что я должен сказать.
Чтение книг столь же важно, сколь и процесс их написания. Писателю необходим читатель, но чем выше творческий уровень писателя, тем выше должен быть творческий уровень читателя.
Подробное научное исследование читательских вкусов писателей было бы крайне интересным. Отчасти это уже было сделано. Например, как я помню, в биографии Достоевского, написанной Ю. Селезневым, один разворот представлял собой портреты писателей, которых читал автор «Братьев Карамазовых». Второй вопрос, что писатель – чаще всего читатель такой же как и все остальные: он не свободен в своих оценках, эмоционален и, я бы сказал, не талантлив. Пожалуй, исключением из этого правила можно назвать только Пушкина: он был вдумчивым и чутким читателем; ему, кстати, достало понимания, не одобрив стихи молодого Тютчева, всё же их напечатать в журнале «Современник». Остальные – увы – пристрастны! Пристрастен и Дмитрий Быков, и вся его «научность» («модерн», «архаика», «прокрастинация» и т.п.) слишком часто является попыткой оправдания собственного вкуса.
Несколько слов об авторе. Быков «укрупнился» на сером застойном фоне упадка литературы и критики (к первому застою 70-ых у автора особое «трогательное» отношение). В этом смысле очень заметно, как он ненавидит 90-ые годы, в которые ему не дали развернуться. Но не будь 90-ых, где был бы сейчас Быков, кто бы его знал?! Дмитрий Львович виноват сам: занимался тогда журналистикой (любимым своим занятием) и политикой (левые взгляды в нём сидят очень крепко несмотря на ссору с самим Лимоновым).
Негромкой славы поэта и писателя Быкову было мало. В 2000-ые (нулевые) он превратился в «мастера на все руки», самозваного «гуру», когда общая растерянность и депрессия в обществе вызвали к жизни старые советские формы «кухонных бесед»: сейчас это почему-то называется «лекциями» (об этом – ниже), и несчастные платят разным «мудрецам» деньги за околонаучную жвачку. Словом, свобода выбора, торжество научпопса. Как любит цитировать автор книги, «по плодам их…» Кстати, т.н. «просветительская» деятельность Быкова обесценила его художественное творчество, которое скатилось в беллетризованную публицистику; особенно пострадала его проза.
Дмитрий Львович в восторге от средних писателей, от американских и советских – особенно. Это видно на примере авторов, не переводившихся на русский язык и которые уже в быковском пересказе выглядят удивительно бездарными (пресловутый самоубийца Фостер Уоллес). То же могу сказать и о Капоте, чья гениальность Быковым сильно преувеличена: писатель он очень средний, скорее, даже журналист; какие уж там могут быть ужасы? Ставить его в один ряд с Фолкнером и Вулфом просто стыдно.
Не приходится говорить о малоизвестных фантастах советской эпохи, потому что их помнит только сам Быков, его горячо любимая супруга и n-ое количество бывших сотрудников детских советских радиопередач. Здесь же и странное быковское пристрастие к убогой литературе соцреализма: Л. Леонов, Г. Николаева (о ней всегда говорится с придыханием). Вообще священные коровы детства и юности Быкова неприкосновенны!
Дмитрий Львович гиперболизировал значение Маяковского и братьев Стругацких. Личные читательские симпатии мешают мыслить критически. Оба автора созвучны его собственным чаяниям, странным околонаучным мыслям, прочитанным когда-то сочинениям французских философов и т.п. Так ли? О Маяковском (Быков панибратски называет его «Маяк») подробно говорить не буду, но для меня он, конечно, не поэт уровня Пастернака или Мандельштама, а русский отголосок Уолта Уитмена. Что касается Стругацких, то в постсоветскую эпоху они перестали остро звучать, т.к. ушло то государство, против которого они боролись и чьими детьми, тем не менее, являлись. Перенесение героев книг в сегодняшнюю действительность (запойная быковская страсть к «люденам» и пр.) представляется мне просто некорректным: всё-таки это литература, социальная фантастика, а не футурология. Скажу больше: Стругацкие сейчас представляются мне принадлежностью если не детской, то юношеской литературы. От длинных маловнятных самоповторяющихся разборов Быкова миры Стругацких становятся более плоскими и примитивными, о чём можно только сожалеть. Уходит стиль, остаются идеи разной степени затёртости.
С гениями – Достоевским, Бродским, Довлатовым – автору «Одного» тесно. Их он пытается «распять», но делает это мелочно, придирчиво, иногда с лицемерной оговоркой: «Да кто я такой?». Поэтому эффекта вся эта операция не достигает, а наоборот, в большей степени вредит не герою «лекций», а их автору. С Бродским вообще получилось некрасиво, неприлично: книга в очередной раз, после того злополучного эфира, печатно подтвердила такое положение вещей. Один пример:

«Бродский написал «На смерть Жукова» – стихи абсолютно советские; стихи, о которых Никита Елисеев, …совершенно правильно пишет, что они органично смотрелись бы в «Правде» (где они, кстати, в конце концов и были напечатаны, но уже после конца советской власти)»

(С. 26). Единственное слово правды в этом этюде у Быкова: тщетная попытка т.н. «патриотов» присвоить «имперского» Бродского себе.
Ещё пример: попытка автора сравнить Бродского с Куняевым – всё равно, что Пастернака с Грибачевым! Слава Богу, нашлось, кому заступиться! А вот за Владислава Ходасевича оказалось некому: и "сноб" он, и "Клим Самгин" и т.п.
Вообще, надо сказать, что лекция не длится минут 10 – 15, а минимум 1,5 часа и требует большой подготовки. То, что периодически выдаётся Быковым – скорее устные эссе. Кстати, очень похоже на не любимого автором В.В. Розанова. Только вот листья не «опавшие», а преимущественно гнилые!
А вот пример быковского «анализа» современной литературы. Сказано по поводу романа «Ненастье» А. Иванова:

«Но понимаете, мне даже не важно, насколько это увлекательно; мне важно, насколько это совпадает с моими оценками»

(С. 22).
Литература не может и не должна выступать исключительно как подтверждение некоторых завиральных идей Быкова! Можно не любить и не понимать автора (фамилии я уже называл), но это не может быть причиной для того, чтобы его критиковать так неумело и дилетантски? И если уж Быков считает себя беспристрастным, то почему, когда он начинает говорить о своих близких, родственниках, друзьях, в том числе о своих «крестных» Н. Слепаковой и Н. Матвеевой, то его «анализ» становится сладким некритичным и т.п.? Также если в качестве примера берётся талантливый или великий писатель, то в качестве фаворитов будут названы его худшие творения: у Тургенева, например, «Дым» и «Новь» – на мой взгляд, откровенно слабые романы писателя с неубедительными ходульными персонажами (герой-"постепеновец", например) и мертворожденными идеями (С. 180).
Про «христологические фигуры» – отдельная песня. Большего бреда придумать сложно! Христос в одном ряду с плутами, с которыми, кстати, у Быкова тоже не всё в порядке! Например, почему Швейк – идиот?! Только потому, что ведёт себя по-идиотски? Такое впечатление, что идиот в этом случае кто-то другой…

«Библия – высокая пародия»

На что, простите? Ничего путного, кроме отсылок к гомеровским поэмам (что тоже безосновательно) нет! И кажется, что заговорил покойный Михаил Берлиоз. О постоянной божбе Быкова я долго говорить не буду: мне кажется, что наличие её выявляет безбожие, а не веру! Да, к слову: чудом воспитать нельзя! Католики от этого в своё время благоразумно отказались. Про вульгарный индуизм в стиле

«Трифонов мне представляется… такой странной инкарнацией Чехова…»

(С. 444) говорить нечего!
Особо повезло ничтожному «Гарри Поттеру»: он в интерпретации Быкова взлетел выше некуда, опять же до библейского уровня. Менее претенциозная и менее вторичная «Песнь льда и пламени» Мартина такого не удостоилась: более того, Быков упрекнул её в эклектичности. Это на фоне «Гарри», в котором от начала до конца всё украдено из всей предшествующей Роулинг английской литературы, начиная от Льюиса Кэрролла и кончая Клайвом Стейплзом Льюисом?!
Нельзя сказать, что всё в книге полная ахинея. Быков хорошо чувствует некоторых поэтов (как правило, некрупных, входящих в его личный домашний культ: упомянутые выше две дамы, Дидуров, Евтушенко и др.), хотя плохо исполняет (в том числе, и свои стихи). Сносная «лекция» о Киплинге (С. 202 – 208), но открытий тут вы не найдёте, а благоглупости из разряда Тихонов и Симонов – «киплингианская школа» – сколько угодно.
Есть у автора определённая начитанность, выше среднего уровня, в особенности в современной американской литературе. Но в данном случае это в большей степени эрудиция, чем знания, в духе Вассермана или покойного Мережковского, исключительно обласканного Быковым. Интерпретации автора, как я уже отмечал, чрезвычайно слабые. Здесь всё-таки надо думать не только о переворотах с ног на голову, а об элементарной доказательности собственных опусов, об ответственности перед аудиторией. Разумные зерна тонут в потоке a la «Остапа несло». Быковская неотрефлексированная «социология», сугубый журнализм подавляют эстетику.

Вместо эпилога
В одном из летних эфиров «Одного» Быков прочёл вопрос с просьбой решить личную проблему – он это обожает! В студии присутствовал А. Жолковский, профессиональный филолог, проживающий в США. Когда Быков переадресовал вопрос страждущего Жолковскому, тот ответил: «Дима, я – не рэбе»