5 История как метод психологической реабилитации

С одной стороны, приступая к «Осени средневековья», имела уже представление о том, как пишет Хейзинга, “Homo Ludens” давно прочитан и назвать это мейнстримом от культурологии поостереглась бы. С другой, об «Осени» приходилось слышать, что книга прекрасно читается и, страсть как интересно, было составить собственное мнение. Но между «хотеть» и «воплотить в реальность» дистанция зачастую больше, чем требуется на техническое осуществление намерения. Все откладываешь. Все время более срочное или интересное находится да и страшновато, чего уж там - не любовный роман и не детектив. Исторический трактат.

Наткнулась в сети на беседу с историком Климом Жуковым, он говорил об отличии людей того времени, век которых был почти вдвое, в сравнении с нашим, короче, зато уж и прожить его стремились так ярко, чтобы успеть испытать все многообразие впечатлений. И о красочности той жизни, и об утрированных, с современной точки зрения, любовных переживаниях.

Желание знать подробности превзошло боязнь трудного чтения, это ведь как путешествие в другую реальность: жизни отмерено вдвое меньше, уже к сорока - сорока пяти для большинства она заканчивается и это норма. Не принимая во внимание эпидемий (опустошавших города), войн (которые не прекращались), голода. Такой же фантастический посыл, как мир, в котором особенности атмосферной рефракции создают впечатление горизонта, чашей поднимающегося вверх. Как на Саракше Стругацких. Только это не фантастика - реальность нашего с вами прошлого.

Я поняла, едва начав читать, почему эта книга стала бестселлером и выдержала столько переизданий, и переведена на такое количество языков. Она захватывает. В сравнении с «Человеком играющим» это не просто интересно, но сущностно затрагивает автора и читателя. В том трактате Хейзинга выдвигал некий не бесспорный тезис и обосновывал его полутысячей страниц аргументов, примеров, ссылок. Здесь - искренне увлеченный и прекрасно владеющий темой рассказчик, делится знанием с читателем. А говорить о любимом легко и приятно.

Легкость этого чтения подсвечивает рассказ о самых непростых аспектах и неприглядных сторонах тогдашней жизни, этот труд написан после Первой Мировой. А читала его Европа, которой предстояло научиться существовать со знанием о реальности кошмара, которому человечество не смогло помешать осуществиться, несмотря на все достижения цивилизации.

«Смотрите, - словно бы говорит «Осень средневековья», - Люди жили недолго и трудно, но они находили место для безудержного веселья, для куртуазных отношений и для доводимой, порой, до абсурда, рыцарственности. И они не теряли надежды. Мы с вами несем генетическую память тех людей и мы не хуже их». С этой позиции «Осень средневековья» - не только культурологическое исследование, но в неменьшей степени опыт психологической реабилитации и адаптации поколения.

Энциклопедический уровень охвата книги затрагивает массу аспектов тогдашней жизни (отраженных в культуре, оговорюсь, потому что сведений об особенностях функционирования городской канализации, земледелии и скотоводстве, повседневном быте средневекового города мы тут не найдем - об этом не писали литераторы и не запечатлевали художники). Но и того, что удастся увидеть, будет более. чем достаточно, поверьте.

В двадцати двух главах, одно перечисление которых заняло бы несколько абзацев) Йохан Хейзинга последовательно рисует картину жизни: с уличными проповедниками и рыцарскими орденами; поединками и войнами; обычаями, модами и едой; искусством и литературой; идиллическим образом Жизни и макамбрическим - Смерти (о происхождении термина "макамбрический" мы тоже отсюда узнаем).

Это потрясающая книга, она как шкатулка со многими секретами: внутри и музыка и живые картины; выпрыгивающий неожиданно чертик; много других шкатулок, что диковинным образом больше той. внутри коей содержались (читая, сделала себе много заметок об авторах и произведениях, с которыми хочу познакомиться ближе); а еще зеркальце.

Портрет Лисбет фо Дювенворде. Надпись на бандероли гласит: "Я долго искала того, кто откроет сердце"

"Осень средневековья" расширяет горизонты, примиряет с действительностью и протягивает тонкую прочную нить от того, что было в бесконечность. И все мы волокна этой нити.