5

В 2016 году весь мир отмечал 110-летие со дня рождения великого композитора Дмитрия Шостаковича. Преподнести свой подарок прославленному музыкальному гению решил и именитый британский прозаик, лауреат Букеровской премии Джулиан Барнс, написав о нем беллетризованный роман «Шум времени». Книга мгновенно стала популярной не только в интеллектуальных кругах, но и среди почитателей качественной биографической литературы. Тем более что, на Западе не перевелись еще любители книг о повседневной жизни в СССР во времена строительства «социалистического Рая», кровавого террора и «уничтожения» настоящего искусства. Ведь, именно в такую эпоху выпало жить Дмитрию Шостаковичу.

Судьба Шостаковича – это испытание для музыкального гения, если вспомнить историю о коммунистическом «изнасиловании» любого вида искусства в СССР. Популярность к композитору пришла рано (или вовремя?) – в 19 лет он уже сочинил свою Первую симфонию. Он водил дружбу с музыкальным Олимпом того времени (пока его ряды не начали заметно редеть – политические преследования, расстрелы, ссылки), ему покровительствовал сам маршал Тухачевский, пока его не расстреляли. И тогда Шостакович понял, что за ним тоже придут и пусть он даже ни в чем не виновен. Собственно говоря, роман начинается из этого ночного ожидания на лестничной клетке, где слух пытается уловить стук сапог НКВДистов. Как точно подмечает Барнс: «В СССР были композиторы двух сортов: либо живые и запуганные, либо мертвые». Ожидание на допрос к Властям постоянно давило Шостаковича. Нет, он не был трусом, просто боялся. Он хотел жить и творить, выступать, отдаваться публике. Но узколобые и ограниченные чиновники из музкульта не воспринимали его симфонии (в особенности «Леди Макбет Мценского уезда»), называя их какофонией, вешая ярлыки «формализм», «мелкобуржуазный», «левацкий», «мейерхольдовщина». Наверное, даже не понимая их значения. А значение для Шостаковича они имели существенное в эпоху, когда могли расстрелять не только за слово, но и за мысли. Удивительно, но композитора проносило. Рука тирана била не смертельно. Хотя для музыканта запрет на творчество – это уже смерть.

Когда писатель (особенно родом из страны Советов) берется за книгу события, которой разворачиваются на необъятных просторах нашей бывшей Родины, он непременно пытается изменить реальность – приукрашивает специально, умалчивает намеренно, излишне драматизирует, настойчиво очерняет или обеляет. Читать такое охота отпадает сразу. Но когда за дело берется «лицо незаинтересованное», но хорошо осведомленное и разбирающееся в этом вопросе (к слову, Барнс изучал русский язык, литературу, посещал Россию, интересуется ее историей в особенности ХХ века), то получается очень занятное чтение. Прибавьте к этому еще и фирмовый барнсовский стиль письма, с его иронией, умением точно подметить детали, интеллектуальную наполненность текста и безжалостную правдивость. На выходе получаем очень занимательное произведение о человеке с интересной судьбой, об эпохе, отголоски которой еще встречаются в наши дни. Очень интересная книга. Рекомендую!