4 Особенности общения с потусторонним до мировых войн

Это не хоррор, конечно, ни в коей мере - и, судя по всему, многие были разочарованы, не получив своей обязательной порции страха. Но дело не в том, что составитель провинился, перепутав жанр комедии и ужасов, дело в отношении к такому фольклорному персонажу как призрак в девятнадцатом веке (последний рассказ, самый поздний, датируется 1910 годом и уже имеет в себе некие черты современного метода работы с жанром, но все-таки ещё остается там, на стороне ушедшего).
А девятнадцатый век мистику ставил наравне с наукой, откройте какой-нибудь журнал того времени и ужаснитесь, искренняя вера в проклятия, стигматы, волшебные исцеления, магнитизирование (которые по сути своей есть очень странная форма гипноза (?) под которым больной внезапно становится ясновидцем от того, что к разным частям его тела прикладывают разные предметы) и тому подобное царствовала повсеместно, в то время как медицины боялись страшно, ведь любящие эксперименты эскулапы очень любили отрезать ненужное (помню жалобу одного из царских полков, где все солдаты были лишены зрения оттого, что доктор в качестве профилактики ставил им на глаза пиявок).
В ключе такого развития событий страх потустороннего не носит личного характера, это некий общий страх социума, который не пронизывает с головы до ног, а скорей диктует правила поведения на случай такой встречи. Встречи, прошу заметить, не выходящей за рамки реальности - героя, повстречавшего призрака, никто не считает сумасшедшим, более того, ему сочувствуют и оказывают посильную помощь, в том числе и советом. Но и сам герой, не сомневаясь в своем психическом здоровье, прекрасно знает как найти нужные слова и действия, встречает ли он:
- призрака старого голландца, зарывшего неизвестно где клад ("Дом с привидениями" Ирвинга)
- двух чрезвычайно галантных юношей-близнецов, предков невесты героя, вовсе не знающих, что они мертвы ("Духи в Грантли" Кипа)
- молоденькую и очень мокрую особу ("Водяное привидение из Хэрроуби-Холла" Бангза)
- недовольную своим жалованием кухарку ("Кухарка-призрак из Банглтопа" его же)
и даже возомнившего себя главным судией над грешниками хозяина замка Кропфсберг ("Башня замка Кропфсберг" Крама, хотя здесь все уже не так очевидно, люди вокруг знают, что произошло и продолжает происходить, герои же атеисты и анархисты, новое поколение, ведь на дворе уже 1895 - и им достанется, как досталось бы современному герою, чей удел и приговор неверие).
Вышесказанное вполне объясняет, почему традиционные истории выглядят комедийно - смех тоже отличное оружие, смех и смекалка, ведь устроен жанр по сказочным канонам, вспомните, как солдат побеждает черта в нашем собственном фольклоре.
Здесь человек все ещё что-то значит, мировые войны не низвели ещё так сильно его существование, ещё держится религиозность, научно-технический прогресс ещё не закончил и не зафиксировал наше одиночество внутри собственных домов - мир до мировых войн стар и одновременно юн, как сказки о королеве фей и ритуалы друидов под священными дубами.
Но - перелому быть, уже даже внутри этой совсем даже не внушительной антологии. "Башня замка Кропфсберг" уже показывает новый тип героя, молодого бунтаря, отвергшего законы мирозданья и забывшего про двоемирие. А "Потом много позже" демонстрирует мир, этими бунтарями созданный, где призрак только отличная рекламная уловка, где электричества нет только у слишком романтичных натур, склонных к созерцанию, и где встреча со смертью и неведомым происходит для героя один на один, потроша его шкафы на предмет скелетов и его бедную голову на предмет самых сильных страхов и вины. Не осталось рецептов, обрядов и алгоритмов действия, нет спасения. Первая мировая грянет через четыре года.