5

"Интеллигенция и власть" — задача очень сложна:
То ли кусать сапог, а то ли лизать. Тимур Шаов

В советское время искусство для власти стало еще одним инструментом пропаганды. Власть могла одобрить или осудить что угодно, и те, кто хвалил вчера, сегодня стыдливо оправдывались или грозно обличали неудачника на страницах газет.

Музыка выше слов, выше политики. Но даже музыка могла быть советской или не советской. Кто и как это определял? Музыка могла спасти и могла погубить. Да, так было. Но нельзя сказать, что везде и всюду, за исключением ряда стран, не будем показывать пальцем, царит в мире свобода творчества и самовыражения. Или что где-то нет цензуры. Из-за забора всегда кажется, что у соседа трава зеленее или, наоборот, а у нас-то огогого. Иллюзии это все, мишура.

Вопрос в том, чтобы попытаться не просто выжить, а остаться человеком, не испытывать стыда хотя бы или в первую очередь перед самим собой. А это очень сложно и тяжело, кем бы ты ни был – композитором или дядей Васей. Хотя последнему проще – искусов поменьше.
Три эпизода из жизни Шостаковича, разнесенных по времени, но иллюстрирующих одну и ту же мысль. В чем трусость, а в чем смелость? Не вступать в партию из чувства протеста против этой жестокой машины, возражать на словах, но тихо; в мыслях, но еще глуше? И где-то подспудно – чур меня, пусть минует, только не я.

Готовность перед лицом боли признаться в чем угодно – это трусость? Готовность упрямо выходить на площадку у лифта, ночь за ночью, ожидая ареста, только бы не на глазах у жены и дочери, в пижаме – это смелость? Спасти любимых – это ли не единственное, что имеет значение? Но тогда где предел, где кончаются оправдания? Сильно написано и заставляет задуматься.

Отдельно хочу отметить прекрасную работу, которую проделал и автор, и переводчик. Создается полное ощущение, что книга написана русским писателем. Если с некоторыми идеями и мыслями Барнса я бы могла поспорить, не согласиться, упрекнуть его в некотором передергивании. Но упрекнуть его в наличии клюквы, незнании реалий, предмета, упрекнуть в том, в чем мы, русские, могли бы упрекнуть иностранца, пишущего о России, нельзя.

Три эпизода из жизни человека, только его мысли и ощущения, а сквозь них – эпоха, шум времени, а над этим – музыка, искусство для всех и ни для кого конкретно. Не знаю, нужны ли Барнсу мои похвалы, но прекрасное исполнение.