5 Телефонные гудки

Кто ты, человек на другом конце телефонного провода? И даже не так — есть ли ты, человек, готовый мне позвонить в любое время дня и ночи? Существуешь ли ты, тот, кто будет слышать моё молчание, мои гудки, и пробовать пробиться через них снова и снова, чтобы услышать мой голос?

Оригинальное название романа Кун-Суук Шин совсем не «Я буду рядом», а дословно — «Откуда-то звучит телефонный звонок, разыскивающий меня». Оттого русскоязычное название собирает в голове читателя абсолютно не состыковывающуюся с текстом предварительную картинку восприятия романа. По сути в произведении никого рядом не будет, даже в тот самый страшный момент для каждого героя: момент переломный, момент крушения всех надежд, момент желания закрыть глаза и больше никогда не открывать, - каждый герой так или иначе остается одинок, не обращая внимание на трезвонящий телефон.

Открываешь роман и попадаешь в Сеул 80-х годов. Признаюсь, никогда не читала корейскую литературу до сего момента и очень рада, что открыла для себя её именно с романа Шин, потому что попадание просто в самое сердце. Я очень люблю Харуки Мураками и есть некие нотки пересечения Шин с великим японским романистом, хотя, вполне возможно, что это лишь на мой европеизированный взгляд (как это часто бывает, мы, европейцы, не можем отличить друг от друга китайцев, японцев, корейцев). Однако общность двум авторам придает вот этот мотив студенческих волнений, переломных событий для страны, когда нет стабильности, а студенты бросают учебу и идут на демонстрацию, они не знают, чего ждать и будет ли завтрашний день.

Главные герои романа находятся в подвешенном состоянии. Чон Юн потеряла на первом курсе университета мать от рака и теперь не знает, что делать, как найти точки пересечения с этим миром, вообще для чего учиться, жить, разговаривать. Она одиночка и находит себя лишь в долгих прогулках, чтении книг и литературных лекциях худощавого профессора Юна, который волей судьбы свел ее со странной парочкой: любопытным демонстрантом Мен Сё и прячущей свои руки в карманы одной и той же изо дня в день юбки Юн Миру. Оба они приведут её в непонятный мир своих трагических переживаний и своей боли, тихо прячущейся между страниц дневника о съеденном, за стенами таинственного пустующего дома, в прошлом, в то время, когда их было не двое, а четверо, и мир казался таким простым и понятным. А еще у Чон Юн есть друг детства Дэн, который боится пауков и с этой странной фобией непонятным образом попадает в армию, который был всегда рядом, а стал далеко, который пишет умопомрачительно трогательные письма и которому так хочется ответить, но не получается.

И конечно всё это дела минувших дней, ведь повествование ведет уже взрослая, оправившаяся Чон Юн, а заставляет всё это её вспоминать профессор Юн, который находится при смерти. На меня накатывает бессмысленная грусть оттого, что ты попадаешь в эти самые воспоминания и ничего уже не можешь изменить (как в «Норвежском лесу» оказываешься в воспоминаниях Тору, который в 37 лет слышит в гамбургском аэропорту мелодию песни The Beatles «Norwegian Wood» и переносится мыслями в свою юность — в 60-е годы, годы студенчества).

Этот роман для меня слишком личный, слишком мой, чтобы советовать его кому-нибудь с придыханием и твердить «Ты должен это прочитать, просто обязан». Нет... это моё, это как тайный дневник, как найти укромное местечко, уголок, куда можно приходить подумать лишь в одиночестве, как мимолетное воспоминание красоты уходящего солнца, когда день закончен и только ты знаешь, чем запомнится именно этот день и что он будет лишь в твоей памяти, и больше никто не сможет увидеть этих мимолетных радостей бытия. Эта книга моя, как переживания, которые никому, как разрывающее на части одиночество, когда так хочется с кем-нибудь поговорить, и вот ты уже набираешь телефонный номер, но вовремя останавливаешься — понимание кроется только в тебе, звонить кому-либо не за чем.