В детстве я страшно любила «Живой как жизнь» Чуковского. Мне кажется, эта книга и сейчас может служить образцом хорошего вкуса и напоминанием о том, как важно, с одной стороны, избегать вульгаризмов и штампов, а с другой – не впадать в снобизм и ханжество.

Вот и в «О чем речь» я ожидала прочитать что-то в таком же духе. Но к сожалению, тут разбор того или иного слова – только повод поговорить о политике. Представьте себе антрополога, который написал популярную книгу по антропологии, где в качестве примеров деградации человечества иронически рассматривает черепа неугодных ему политиков. Может он такую книгу написать? А лингвист может. Ну хорошо, мы все любим посмеяться и понегодовать, но пятьсот с лишним страниц кухонных разговоров с примесью лингвистики! Ребята, мне в очередной раз стало стыдно, что я филолог.

Вот так, например, в «О чем речь» начинаются главки.

«В свое время меня поразила услышанная по телевизору фраза: «В начале заседания (Думы) речь зашла об убийстве Анны Политковской». Вот так, как будто сидели, болтали, ну и – слово за слово… Бред какой-то. Вот уж действительно – «поэта далеко заводит речь». А ведь журналист всего только чуть-чуть ошибся с выбором слова. Сказал бы речь шла – и было бы нормально».

«Перед Новым, 2014 годом, когда разворачивалась удивительная история с внезапным освобождением Михаила Ходорковского и его последующим этапированием в Германию, телеканал РБК нашел особенно изящную формулировку для описания этого происшествия: «После того, как Ходорковский перебрался в Берлин…» Вот оно как. «Перебрался». Теперь это так называется».

«Каждый год 5 марта я с утра, даже с ночи еще, читаю в интернете сообщения типа: «С всемирным днем Чейна и Стокса!», «Чейну и Стоксу слава!» Правда, когда 5 марта 2012 года был митинг на Пушкинской и у меня был плакат «5 марта. Дыхание Чейн-Стокса», я убедилась, что понимают его, увы, не многие – особенно среди молодежи».

Да в курсе я, в курсе про Чейна и Стокса! Но ведь автор впендюрил его только чтобы поговорить о том, что Сталин – это плохо (спасибо, мы не знали). Вот и вывод: «так что теперь этот надежный парень Чейн-Стокс – часть русской идиоматики». Другими словами, Чейн-Стокс – тоже слово, поэтому про него можно написать, а заодно еще раз прорекламировать свои убеждения. Отличная логика. Это какой-то самодовольный поток сознания с бесконечным фейсбучным яканьем и ироническим «Ну-ну», «Конечно же», «Вот оно как». Мол, мы-то даже языком своим отличаемся от этих самых.

В какой-то момент автор начинает просто писать о себе и своих обидчиках. Вот такой же любитель слов придрался к автору с «одеть» и «надеть» в цитате из Венички Ерофеева. Вроде как Ирина Борисовна привела цитату с «одеть штаны», а у Ерофеева в оригинале – «надеть штаны».

«Далее 39 комментариев, частью матерных, в мой адрес. Оставим ВенЕчку вместо ВенИчки на совести девушки, не будем также придираться к странному представлению о том, что такое «оригинал» текста, но я была озадачена. Ляп я, конечно, допустить могу – как, впрочем, и всякий человек. И книжка моя не обязана всем нравиться (хотя название я и сейчас нахожу очень удачным).»

Проводится расследование, и да, у Ерофеева вроде как действительно «одеть штаны». Вывод:

«У многих людей такое странное представление, будто где-то существуют некие незыблемые языковые нормы, записанные на скрижалях какого-то небесного Розенталя, и каждый человек должен этим нормам следовать, если только он хочет хорошо владеть русским языком… На самом же деле все не так… И если Ерофеев, язык которого изумителен, а также и Окуджава, а ранее Пастернак говорили одеть штаны, плащ, пальто, для лингвиста это повод не заклеймить писателей, а задуматься о статусе соответствующей нормы».

Я даже не говорю о том, что тот же Чуковский когда срался с кем-то в книгах, то срался по существу вопроса, а не отпускал шпильки. И язык Платонова тоже, кстати, изумителен, но я бы не стала задумываться о статусе существующей нормы. Но в этом контексте получается просто: свои – молодцы, что бы ни сказали, все правильно, чужие – моральные уроды и язык уродуют. Я могу опечататься, а вы нет.

Ну и дальше, по нарастающей.

«Ну а в финале следовало бы сказать что-нибудь о прекрасности нашего языка и хитроумности всех нас, этим языком владеющих. Ну да моим читателям уже не раз доводилось от меня об этом слышать. А кто не читал – что ж, тому не повезло».

Такое ощущение, что автор просто наслаждается звуком своей речи и абсолютно не осознает тщеславия, прущего изо всех щелей. И кажется, что автор не о логике и богатстве языка говорит, а просто клеймит оппонентов, придираясь к словам. Ах, вы сказали не в том падеже, ну-ну, все с вами ясно.

Возможно, хорошая редактура сделала бы из этого неприятного сборника конфетку, но, к сожалению, редактуры здесь никакой нет.

P.S. И да, я ходила на Болотную, но читать эту книгу нет моих сил.