5 Занимательная арифметика

Что я помнил о древнегреческой мифологии и Геракле до прочтения книги:
- что в подробной карте звездного неба куда проще ориентироваться, чем в генеалогическом древе множества богов и результатов их увеселительных визитов к нимфам, гигантам, чудовищам и обычным смертным, причем пол и возраст - критерии совсем несущественные. Да и сами поступки богов и полубогов запомнились больше как результат борьбы со скукой и личная неприязнь к ближним, чем осмысленная конструктивная и деструктивная деятельность.
- что Геракл - бородатый неутомимый мужик в шкуре не самого удачливого представителя кошачьих, дружил с кентавром, унижал богов, погиб от неудачного выбора гардероба и быстренько проделал 12 подвигов, наибольшее восхищение из которых, памятуя о дачных страданиях от агрофитнесса, вызывала чистка авгиевых конюшен. Всё это проскакивает в памяти под фанфары и хвалебные хоровые песнопения, перемежаясь заглавной темой из шоу Бенни Хилла.
А Олди не слишком то беспокоясь о последствиях скинули мои персональные розовые очки античности (с фиолетовыми стеклами, если что), заменив их изрядно поцарапанной промышленной маской-респиратором, к тому же особо не заморачиваясь с подачей кислорода.
Вы не найдете в этой книге подробного описания дюжины подвигов, которые подаются лишь как принятый факт, по типу листочка со списком "что я должен сделать ближайшие 10 лет". А вот боли, жестокости, отчаяния, крови, предательств и любви выдается каждому сверх нормы, стимулируя откладывать книгу с мыслями "горшочек, не вари!". Откладывать лишь для того, чтобы потом словно обреченный и истощенный живоглот жадно накинуться на кусающуюся добычу.
Мусорщик-одиночка, величайший герой, затмивший всех прочих, равный богам и удостоенный возвышения на Олимп - апология, плотно прилипшая к Алкиду (Гераклу). Вот только герой был безумен, уязвим и совсем не один.
С рождения и до самой смерти брат близнец Ификл являлся опорой, сдерживающей Алкида от безумия, своеобразным последним элементом пазла целостности героя, готовым пожертвовать своей жизнью и будущей славой ради своей отмеченной богами копии. Элементом, утрата которого обрушивает Геракла в бездну безразличия.
Другой постоянный спутник братьев - Амфитрион, герой-персеид, отец Ификла (и Зевс его знает, только ли его одного?), проживший две жизни по цене трех.

Жизнь продолжается, и не всегда это подарок.

И цена, которую платит Амфитрион-Иолай за "двоежительство" - осознанное убийство собственного внука, неотвратимое созерцание смерти сыновей, - выглядит просто непомерной за одну лишь возможность предотвратить безумие Тартара, преследующее Алкида. Герой, переродившийся в сыне Ификла для которого близнецы и с сединой в бородах остаются непослушными детьми.
И этим, не насилуя истины, героям приходится проскакивать и карабкаться через множество непонятных и изменнических интриг богов, совпадений и событий, позволяющих каждый раз оценивающе разглядывать происходящее, будто через множество граней зеркального диско-шара.
Постоянно забывая, что читаю лишь адаптацию мифа с хорошо известным концом, Олди удалось накачать напряжение сюжета почти до гулкого потрескивания электричества в воздухе, попутно наградив меня жутчайшим за последний год книжным похмельем и желанием нервно обшаривать все закоулки запомнившихся абзацев.
PS так же не удержался от штудирования вики по древнегреческим героям и их подвигам и был приятно поражен как грамотно и гармонично дуэт Олди выстроили сюжет на загадках, противоречиях и недомолвках разных сказителей Эллады