5

В романе "Море, море" у меня есть любимейшая часть - первая. Та, где Чарльз Эрроуби только приезжает в свой дом у моря, купается, собирает красивые камни, готовит себе еду - словом, живет той спокойной, полной маленьких удовольствий жизнью, в которой, как он позже понял, и было заключено счастье. Но главное, конечно, начинается тогда, когда безмятежная жизнь Чарльза заканчивается.

Конечно, это роман о большом эгоизме. И об идеальной любви. И о супружестве. Об иллюзиях и желании жить прошлым. Это, наконец, шекспировская "Буря" на новый лад, где почти у каждого несколько ролей. Но по порядку.

Чарльз Эрроуби потрясающий эгоист. Через десятки лет он встречает свою первую, единственную, утраченную любовь и устремляется к ней в полной уверенности, что Хартли тоже провела всю жизнь в ожидании этой встречи. Конечно, влюбленность моментально зацикливает человека на самом себе и предмете обожания, но надо обладать поистине неиссякаемым запасом самоуверенности, чтобы в 60 продолжать думать, что мир вращается вокруг тебя. Помнится, слезливая нерешительность Хартли ужасно раздражала меня, когда я в первый раз читала роман. Теперь же вперед вышла маниакальная одержимость Чарльза, его неспособность видеть чудовище в самом себе, навязчивое желание вернуть утраченную любовь (молодость?) и усилием воли создать отношения. Каждый подтвердит, что это невозможно.

К слову, об утраченной любви, которая в силу своей незавершенности приобрела характер идеальной. Это была чистая, как помнилось Чарльзу, юношеская влюбленность, не только не омраченная реальностью последующей семейной жизни (все же помнят, какое отвращение испытывал Чарльз к браку?), но и отшлифованная годами до состояния совершенства. Не было этой всепобеждающей любви. Был миф о ней, существующий в голове нашего героя. Простоватая Хартли и говорит эту простую вещь: если бы мы должны были остаться вместе, мы бы остались вместе.

Очень много уже сказано о теме супружества в романе. Мердок и всегда уделяет этой теме много внимания, но в "Море..." брак предстает во всей своей простоте и одновременной непостижимости. Говорить можно бесконечно, но в итоге все сводится к одному: разобраться в чужой семейной жизни решительно невозможно. Не стоит и лезть. Никто никогда до конца не поймет, что происходит между двумя людьми, даже если все происходящее кажется постороннему глазу совершенно очевидным.

Любопытным показался мне тот мотив самообмана, звучащий на последних страницах романа, где Чарльз наконец пытается взглянуть на все произошедшее трезво. И он начинает кое-что понимать. Что Хартли, например, была всего лишь прошлым, а не всей жизнью, как еще совсем недавно Чарльзу казалось. Что книга его должна быть посвящена по справедливости другой женщине, в действительности сделавшей его тем, кто он есть, - Клемент (но в любви и в жизни, конечно, нет справедливости). Чарльз видит, что очарование Хартли - это только отраженный свет его прекрасных воспоминаний, а сама она не очень-то и умна, не очень интересна. Чарльз с огромным опозданием осознает, что вся его волшебная любовь - это и правда было всего лишь детство, в котором, при все его важности, нет еще настоящей жизни. Не слишком умная Хартли, между прочим, поняла это уже лет сорок назад, когда исчезла без следа. Мы были детьми, говорит она Чарльзу. Но Чарльз-то и остался ребенком.

Наверное, странно и пугающе осознать в какой-то момент, что ты всю жизнь не на тот угол молился, что отбивал поклоны своему божеству, хотя настоящее божество стояло за спиной (я о Клемент). В каком-то смысле Чарльз так и не прожил свою жизнь. Слишком большая его часть все время оставалась в прошлом.

Один из лучших и любимых романов Айрис Мердок. Читать еще раз и всегда.