4.5

Главная проблема Кэнко-Хоси, по-видимому, состоит в том, что он никак не может определиться – монах он или мирянин, или, можно еще сказать – писатель он или монах или еще вот как – состоит ли его дело в том, чтобы описывать мир или в том, чтобы удалиться от него? То есть решить то он все решил – надо удаляться (вообще Кэнко-Хоси – это и есть монашеское имя знаменитого поэта Урабэ Канэеси), но вполне удалиться никак не может – держит его мир, не отпускает. В этом смысле абсолютно ключевой из всех записей «записок от скуки» является следующая:

В пятый день пятой луны, когда мы приехали на камоские бега, огромная толпа перед нашей повозкой загородила нам зрелище. Поэтому каждый из нас, сойдя с повозки, устремился к краю ограды, но там теснилось особенно много людей, так что между ними было невозможно протиснуться.
По этому случаю какой-то монах взобрался на сандаловое дерево и, устроившись в развилке сучьев, стал наблюдать за бегами. Крепко зажатый ветвями, монах несколько раз крепко засыпал, но всегда, едва только начинало казаться, что он вот-вот свалится, он просыпался. Те, кто видели это, изощрялись в насмешках:
– Какой несусветный болван! Вот ведь сидит на такой хрупкой ветке и преспокойно себе засыпает!
Внезапно мне в голову пришла мысль, которую я тут же и высказал:
– Смерть любого из нас, может быть, наступит сию минуту, не так ли? Мы же забываем об этом и проводим время в зрелищах. Это глупость почище всякой другой!
– Воистину, так оно и есть, совершеннейшая глупость, - откликнулись стоявшие впереди люди и, расступившись, пропустили меня вперед со словами: – Проходите, пожалуйста, сюда!
Правда, подобное соображение могло бы прийти в голову всякому, но тут я высказал мысль свою как раз к случаю, и, видимо, это тронуло людей за душу.

Но в чем мораль этой истории – в той ли мысли, что хотел выразить Кэнко-Хоси, или в том, что, произнеся эти слова, Кэнко-Хоси сможет наконец-то без помех насладиться зрелищем? Мораль видно в том, что он и зрелище посмотрит, и осудит себя за это, и что по-другому в его случае быть никак не может. Кэнко-хоси обречен на вечную войну с Урабэ Канэеси, войну, в которой не может быть победителя. А вот непосредственно «Запискам» эта война скорее все же вредит и я думаю, «Записки» могли бы сильно выиграть именно в том случае, если б они были более мирскими. Чем больше Урабэ становится Кэнко, чем больше он брюзжит по поводу (а, чем дальше – тем и больше), что надо презреть мирское и все такое прочее – тем становится скучнее. Всем его «монашеским словам» не хватает некоей финальной убедительности, все равно в них слишком чувствуется, что, осудив мир, ему очень хочется еще хоть одним глазком взглянуть на него. С другой стороны, этот контраст и составляет специфику произведения – именно это и делает Кэнко-Хоси – собственно Кэнко-Хоси…

Далее я приведу еще несколько «записок» с краткими к ним комментариями:

Дальше...

Отшельник Кумэ

Отшельник Кумэ, узрев белизну ног стирающей женщины, лишился, как рассказывают, магической силы.

(Примечание: Отшельник Кумэ — буддийский монах из провинции Ямато, который, по преданию, праведностью и усердными занятиями достиг магической силы и однажды уже вознесся было на небо, но, увидев сверху стирающую женщину, засмотрелся на необыкновенную белизну ее обнаженных ног и, лишившись святости, свалился обратно на землю).

Комментарий: Очевидно, Кумэ, как и самому Кэнко, более пристало быть поэтом, чем монахом. И, тогда, кто знает, может быть именно в тот момент, когда он засмотрелся на то, на что монахам засматриваться не следует, он и обрел просветление:)

О словах древних

Как прекрасно звучало все – даже случайно оброненные слова – в устах древних!

Комментарий: И вот, и сам произнесший когда-то эти слова Кэнко-Хоси – тот самый древний, чьи случайно оброненные слова сегодня так прекрасно звучат!

Изумительный снег

Однажды утром, когда шел изумительный снег, мне нужно было сообщить кое-что одному человеку, и я отправил ему письмо, в котором, однако, ничего не написал о снегопаде.
«Можно ль понять, - ответил он мне, - чего хочет человек, который до такой степени лишен вкуса, что ни словом ни обмолвился о снегопаде? Сердце ваше еще и еще раз достойно сожаления». Это было очень забавно.

Комментарий: О, эту историю обязательно следует взять на вполне практическое вооружение. Например, выйдет на экраны какой-нибудь совершенно замечательный фильм, и вдруг кто-нибудь обратится к вам с каким-нибудь вопросом. Вы же в ответ: «как я могу разговаривать с человеком, который до такой степени лишен вкуса, что ни словом не обмолвился о фильме?» Вообще эта «записка» – мой абсолютный фаворит.

О тщете:

Все в мире – ничто; ничто не достойно ни речей, ни желаний.

Комментарий: А что тут скажешь - неправда, и все тут. Ведь есть как минимум одно достойное желание – желание произносить неглупые речи.

О названиях:

Древние нимало не задумывались над тем, какое название присвоить храмам, святилищам и всему на свете. Все называлось легко, в строгом соответствии с событиями. Нынешние названия так трудны, будто люди мучительно над ними думали, чтобы показать свои таланты. Никчемное занятие также стараться подобрать понеобычнее иероглифы для имени.
Говорят ведь, что тяга ко всему редкостному, стремление противоречить есть несомненный признак людей ограниченных.

Комментарий: Очень хорошо приложимо к названиям книг. Современный писатель просто-таки обязан хотя бы немного помучаться с названием; надо как-нибудь извернуться, привлечь внимание читателя. А все же в идеале название должно вытекать из самой книги неким естественным, немучительным образом. И, если кто-то совершил в книге преступление и несет за это наказание, то как бы и назвать такую книгу? Правильно:)

Ум и талант

Вообще говоря, лучше, когда человек неумен и бездарен.

Комментарий: Вообще говоря, лучше, когда человек умен и талантлив.

Гости из невидимого мира

Ни с чем не сравнимое наслаждение получаешь, когда в одиночестве, открыв при свете лампады книгу, приглашаешь в друзья людей невидимого мира.
Книги эти – изумительные свитки «Литературного изборника», «Сборник сочинений господина Бо», речения Лао-цзы, «Каноническая книга мудреца из Наньхуа». Древние творения, созданные учеными нашей страны, тоже полны обаяния.

Комментарий: Список «изумительных свитков» может разниться от человека к человеку, но истинность первого предложения и через тысячелетия остается неизменной:)