5

— Она моя, знаешь? — произнесла женщина. — Не стала бы ее красть. И не украду, но она моя.

Возьмите Париж конца XIX века, обильно сдобрите его знаменитыми импрессионистами, добавьте три-четыре пригоршни мистики и тайн, приправьте сарказмом, иронией и юмором в равных долях, всыпьте пару щепоток нецензурной лексики, все тщательно перемешайте. Употреблять с под соусом из легкого скептицизма и несерьезности.
Конечно, на вкус и цвет все фломастеры разные, но роман по рецепту Кристофера Мура пришелся мне по вкусу, хотя пробовала я его не без опаски: во-первых, о Муре я слышала, что он большой шутник и шалун в плане стиля и текста; а во-вторых, все эти биографии Ван Гога, Тулуз-Лотрека и прочих импрессионистов уже порядком измусолены в разнообразных кино- и литературных произведениях.
Ну, надо сказать, то, что я слышала о Кристофере Муре, правда: его слог оказался именно таким же острым, ироничным и даже саркастичным, как я и ожидала. Но! То, что он решил «надругаться» еще и над живописью, меня, как ни странно, не испугало: лично я автору с таким чувством слова могу простить даже покушение на «наше все» – импрессионистов.
Ну а что касается измусоленных десятками и сотнями литераторов биографий, безмерно порадовало то, как они вплетены в канву общего повествования. И вот знаете, верится же! Не только в то или иное развитие отношений между персонажами, в то, что был такой художник-булочник Люсьен Лессар, в существование неизвестных полотен Сёра, Ренуара, Моне или Тулуз-Лотрека, но и в саму идею Мура – идею Священной Сини. Ну в самом деле: в фей и эльфов некоторые из нас верят, так почему же не поверить в существование Сини?

P.S. Очень жаль, что во время прочтения я не видела вот этого арт-гида и вот этого гида по книге в общем.