3

Бывают программы социальной поддержки, бывают социальные пособия и социальные цены, бывают, в конце концов, социальные танцы… и то, что я прочитала, можно смело отнести к социальной литературе, если бы был такой жанр. Это – книга про простых людей для простых людей. Палаты выздоравливающих, дома престарелых, санатории для психологической реабилитации возникают в сознании при погружении в сюжет этой маленькой повести, почти рассказа. Отнестись к «Утреннему чтецу» как к полноценному литературному произведению лично у меня не получилось – ни одна линия не показалась реально привлекательной, ни один персонаж - проработанным. Всё схематично, всё написано как-то на бегу и на поверхности жизни, без рефлексивного утопания в её глубинах. Я даже не смогла настроиться на серьёзное чтение, особенно на страницах про Тварь. Но хуже было то, что она пронизана каким-то сермяжным гуманизмом вперемешку с дешевой романтикой из серии «крестьянки тоже чувствовать умеют». Да, всё так, никто и не спорит, но чтобы красиво романтизировать повседневность, нужен, видимо, какой-то особый талант. Всё-таки будки охранников, дома престарелых, квартиры холостяков, инвалидные коляски, зоомагазины, кафе для знакомств, туалеты в супермаркетах – не самые обаятельные и привлекательные литературные объекты, их трудно связать увлекательным сюжетом и тонкими диалогами. Читать было не очень интересно, но как-то наивно-трогательно - как производственный роман советских времен с его трудовыми буднями, скучными выходными, незамысловатым бытом, грандиозными мечтами о будущем и скромной любовной линией.

Мотивы героя, затеявшего чтение страниц из книг, не связанных в целое, в утренней электричке, трудно объяснить: если бы он читал короткие рассказы или опусы собственного сочинения, то ещё бы куда ни шло, но читать страницы, случайно подобранные после уничтожения нераспроданной литературы? Это выглядит странновато и слегка нездорово, и мне, к примеру, было бы интересно услышать, что скажет его избранница, узнав об этой затее героя. А он сам как пришёл к этому занятию, какой внутренней потребностью руководствовался? Или это что-то сродни водителям, поющим для пассажиров песни в автобусах. При столкновении и с тем и с другими испытываешь жалостливую неловкость и желание дать сто рублей и выйти.

Но, в конце концов, все мы, наверное, со своими странностями и невнятными побуждениями, хотя большинство и без намерения их как-то обнародовать. В целом я даже не жалею, что прочитала «Чтеца» – много времени и душевных сил он не отнял, но пробудил во мне тихое сострадание ко всему «человеческому, слишком человеческому». К концу мне даже понравились образ Джузеппе, «александрийское» стихоплетство Ивона, ну и конечно - тексты на флешке с их мягким юмором и чувством глубокого собственного достоинства. И в книге, конечно, есть определенный социальный пафос, внушающий оптимизм всем, кому в жизни не особенно повезло, но кто сохранил в себе доброе сердце, надежды на счастье и сострадательную душу. Ну, и ветер жизни несёт в себе не только ароматы жасмина, но и крики о помощи...