0.5

Мою рецензию на роман "Мандолина капитана Корелли" можно прочитать по ссылке
http://www.livelib.ru/review/241183

Здесь речь пойдет о романе "Бескрылые птицы".

Что может быть хуже, чем графоман? Правильно - графоман, политически ангажированный. Знакомьтесь, Луи де Берньер.

2004 год. Несколько лет прошло с тех пор, как натовские стервятники сбросили свой смертоносный груз на мирные города Югославии. Антисербская истерия, раздутая западными масс-медиа, сошла почти на нет, но интерес обывателя к историям о зверствах славян против мусульман, зиждящийся на прочно въевшихся в подкорку пропагандистских стереотипах, остался.

Конечно, держащий нос по ветру, писатель-паразит, уже выработавший ниву Маркеса и Ондатже, не мог не обратить в свете этого свой алчный взор на Восток. А что на Востоке? А там –в одном шаге от получения Нобелевской премии турецкий писатель Орхан Памук, чьи книги уже начали свое триумфальное шествие по Европе, породив соответственно огромный читательский интерес ко всему турецкому.

Ну что ж, пусть будет теперь Турция. Султан, янычары, одалиски, турецкие бани, шальвары и прочие рахат-лукумы. Так рождается очередной объемный опус «Бескрылые птицы».

Нужно сказать, что по форме эта новая писанина Де Берньера один в один повторяет роман Орхана Памука «Мое имя-красный», разбодяженный на две трети. Автору к этому еще хоть бы один процент таланта будущего турецкого нобелевского лауреата, но, как говорится, увы, других деберньеров у меня для вас сегодня нет.

Что же касается содержания, то если первый роман де Берньера я уподобил недоброй памяти соцреализму, то при прочтении его второго творения невольно напрашивается сравнение с советским литературным трешем 50-х годов прошлого века. Тогда не наделенные талантом, но услужливые щелкоперы выдавали на гора целые вороха своих жалких, но идеологически правильных поделок. Не лишенное вкуса литературное начальство, брезгливо морщась, отправляла доморощенных деберньеров публиковаться в периферийных издательствах, а подвизались эти бумагамараки в основном в жанре так называемой «научной фантастики», где разоблачительная памфлетная составляющая занимала едва ли не большую часть незамысловатого текста.

Если «Мандолина» обладает пускай рыхлым, распадающимся на куски, но все-таки сюжетом, то во втором его опусе многословные и пафосные разглагольствования автора, повторяющие в мельчайших деталях официальнй турецкий учебник истории, душат на корню любую попытку уследить за несколькими незамысловатыми сюжетными линиями. Читатель тонет в потоке псевдолитературных помоев, исторгнутых из под пера сочинителя-паразита.
И все бы ничего, ну, подумаешь - еще одна графоманская поделка, если бы не лезущая из всех дыр политическая ангажированность автора. Мы уже поняли, что славян и православных христан де Берньер не жалует, но здесь он превосходит самого себя.

Вся классическая литература, и в первую очередь литература русская, строится на чувстве сопереживания обездоленным и угнетенным. Нигде, повторяю, нигде, вы не встретите в классической литературе плохо скрытого авторского злорадства по поводу мучений, переживаемых героями, даже если герои эти не вызывают симпатии автора.
Совсем не так в рецензируемом романе. Турецкое иго по де Берньеру– благо для славян. Тот, кто не рад находиться в братской оттоманской семье народов, заслуживает самого сурового наказания. Вот например учитель Леонид – сторонник греческой независимости. Уже одно это превращает его в отрицательного персонажа в глазах автора и он с мрачным удовлетворением описывает, как какие-то пьяные(!) шииты, кстати, нигде более в романе не появляющиеся, среди ночи тащат его по городу, подвергая изощренным унижениям и издевательствам. А что, поделом, резюмирует автор.

Нужно сказать, что на протяжении всей книги де Берньер пользуется одним и тем же нехитрым приемом. Как автор, он безаппеляционно клеймит борьбу славянских народов за независимость и изгнание турок и их пособников-муджахиров с Балкан и причерноморья в самых жестких выражниях.

«...балканские народы, подстрекаемые русскими, в первый и единственный раз в своей истории умудряются состряпать и совместно осуществить коллективный заговор. Сербия домогается Адриатического побережья, Болгария — Средиземноморья, а Греция — Фракии. Все трое хотят урвать что можно от Македонии. И Болгария, и Греция желают Фракию. Балканские государства проводят объединенные военные «учения». Тем временем на Балканах демобилизуются 120 османских батальонов — безрассудный жест примирения. 8 октября 1912 года царь Черногории внезапно объявляет Османской империи войну, и вскоре в нее вступают сербы, греки и болгары. Греческий премьер-министр Элефтериос Венизелос обращается к своему народу с воззванием и умоляет прийти на помощь растоптанным христианам. Мусульманское население на пути захватчиков претерпевает невообразимо страшный, беспримерный геноцид, который превращает людей в обезумевших от ужаса и истощения беженцев, швыряя их от одной армии мародеров и насильников к другой, равно злобным и квалифицированно порочным. Происходят чудовищные массовые бойни мусульман, особенно на пути продвижения болгар. Многие беглецы направляются в Стамбул, где во двориках мечетей будут умирать тысячами от зимней стужи, болезней и голода.»

Есть у него и очередная дежурная фишка-страшилка. Если в «Мандолине» это были живьем кастрированные с выколотыми глазами и отрезанными языками жертвы партизан-коммунистов, то здесь это распятые и выпотрошенные славянами турецкие младенчики, о которых де Берньер со смаком вспоминает по любому поводу. Верить этим сказкам еще меньше оснований, чем историям из первой книги, хотя бы по одной простой причине: распятие по понятным причинам НИКОГДА не применялось христианскими народами, как казнь. Зато у мусульман сколько угодно, в частности многие армяне были распяты, и чтоб придумать подобную страшилку турку много фантазии не нужно.

Но, конечно, главные злодеи – русские.

«С 1189 года по мусульманскому календарю, что соответствует 1774 году в христианском летосчислении, Российская империя, захватывая новые земли, применяла политику религиозной чистки. В Крыму, на Кавказе и в южной Украине, в Азербайджане, в Карсе, Ардагане и Лазе русские уничтожали и изгоняли мусульманское население, затопляя Османскую империю беженцами, с которыми та не справлялась. Невозможно подсчитать количество убийств и вообразить способы, какими они совершались. То был нескончаемый холокост, но, в отличие от более известного, времен Второй мировой войны, мир его не запомнил, поскольку он не предавался гласности ни тогда, ни после. Не воздвигались памятники, не вносились памятные даты в календари, не служились панихиды и задним числом не делались благочестивые выводы в назидание потомкам. Территории уничтоженного населения русские заселяли христианами, отдавая предпочтение славянам, а в их отсутствие довольствовались армянами.»

И так автор подходит к главному своему выводу – оправданию геноцида армян!

«Неудивительно, что православные армяне, к несчастью для себя, поддались на уговоры собственных пастырей поддержать русских в борьбе против соплеменников-оттоманов и многие вступили в российскую армию. Соответственно, приливные волны сражений заносили беспринципных армянских поселенцев на территории, недавно очищенные от мусульман. Чего же удивляться, что для оттоманских ушей слово «армянин» стало подлинным синонимом предателя, и сотни тысяч армян, разбросанных по империи, жили в напряжении и опасности, обитая бок о бок с оттоманами иных исповеданий и народностей, которые не делали различий между армянами и не разжимали занесенный кулак лишь потому, что конкретный армяшка
вообще-то протестант, католик или верноподданный Султана.»

Повторять все антиармянские пассажи де Берньера у меня нет ни малейшего желания. Они мало отичаются от нацистских агиток. Не уверен, что это не подпадает под закон о разжигани национальной розни.
Зато, когда дело доходит до описания зверств турок, то он тихонько отходит в сторону, давая говорить своим персонажам -туркам.

«Из очень плохого — пришли жандармы и увели много христианских ребят, которых не пускали на священную войну. Все случилось так неожиданно, стоял крик и плач, а мальчиков, по слухам, отправили в трудовые батальоны строить дороги и мосты, копать ямы и что-то сооружать. Говорят, жизнь в трудовых батальонах очень тяжелая, ведь христиане нас предали, и потому их заставляют урабатываться вусмерть и селят в гибельных местах.»

Вот так: «по слухам» и «говорят».

«На левой щеке романтический сабельный шрам, лицо потемнело и задубело от нелегкой походной жизни — несгибаемый воин, каким бывает лишь турецкий солдат. Он мог отмахать с отрядом пленных пятьсот миль, а в конце искренне удивиться: отчего это все пленники померли в пути?»

Душка, не правда ли? А ведь это, собственно, о так называемых «маршах смерти», в которых погибли сотни тысяч, а упомянутые «пленные» - это население армянских сел без разбора пола и возраста.

Вообще, как сказано выше, де Берньер проявляет редкостное понимание и терпимость к «окончательному решению армянского вопроса». Даже в тех немногих эпизодах, где он пишет о страданиях армян, в роли палачей выступают не турки. Так например, этническую чистку в деревне, где разворачивается действие романа проводят курды. Якобы именно они прибивают женщинам к ногам лошадиные подковы и заставляют идти. Да, это известный факт, что в геноциде армян принимали активное участие курды, но в данной конкретной области(где Курдистан и где побережье?) они уместны не более, чем эфиопы в Гренландии.
Хотя надо ли уже удивляться столь вольному обращению с фактическим материалом у автора никогда по другому и не писавшего.

Вот Берньер устами одного из своих любимых героев заливается соловьем о джихаде против неверных, объявленном султаном.

«Ночью мы ели дыни и пили разбавленную водой ракы, а как водка действует — известно. Домой не хочется, всех любишь, становишься безмятежным. А нас она еще и примирила со смертью утром.
На следующий день мы проснулись, готовые принять мученичество, и говорили о зеленых птицах, что отнесут нас в рай, о девственницах, что нас ожидают, а кого-то воодушевляла скорая встреча с Пророком в его саду.»

Так и представляешь пьяных джихадистов, бегущих в атаку на встречу с 72 девственницами. То есть, это сегодня, в пока еще светской посткемалистской Турции водкой никого не удивишь, но тогда, да еще во время джихада... Ума ни приложу, как могли пропустить такую профанацию иранские литературоведы.

Откуда же берет эту дичь де Берньер. Да все с того же развесистого клюквенного куста, где в изобилии растут распятые и выпотрошенные славянами турецкие младенчики.

Зато в том, что турки убивают греков, де Берньер находит немало забавного. Вот например резня греков после захвата турками Смирны. Тогда множество христиан были утоплены. Вот монолог утопленного греческого купца(сам прием - предоставить слово мертвецу - тоже беспардонно заимствован автором из романа «Мое имя-красный» Памука). Естественно, купец произносит очередную пафосную обличительную речь, против ... греков(еще бы, кого еще ругать утопленнику, не тех же, кто его утопил). При этом он не забывает поглядывать на прелестных товарок по несчастью.

«Вот неподалеку кто-то еще опускается на дно, однако лицо закрыто поднявшимися юбками. Интересно, дама обеспокоена тем, что умирает, столь нескромно выставив беленькие панталоны на обозрение всем мужчинам-утопленникам? Должен сказать, у нее прелестные ножки, но я их не узнаю? — вероятно, они не принадлежат ни одной из моих фавориточек».

Вы разделяете веселье автора? Я – так точно нет. Среди книг прочитанных мною были всякие – и слабые, и откровенно плохие, но мерзее и подлее этой мне читать не приходилось. Если бы нужно было выбрать абсолютную единицу измерения напыщенной графомании и невежественного пафоса, то я назвал бы ее 1 деберньер. Всех остальных графоманов можо оценить разве что в долях. Право слово, я незаслуженно обидел выше безобидных советских бумагомарателей сравнением с этим позором писательского цеха.

Появление в конце итальянских оккупационных сил, по-видимому растерявших на этот раз по пути свои мандолины, вообще на грани самопородии. Так же, как и расхожее описание современной туристической Турции.

Не знаю сколько сребреников получил Де Берньер от турецкого Министерства Правды и получил ли вообще, или же им двигала подленькая трусость навсегда стать невъездным в Турцию, напиши он чего «не так»(за примерами Орхана Памука и Эмира Кустурицы далеко ходить не надо), но политическая ангажированность в этом его произведении зашкаливает и находится просто за гранью добра и зла.

Де Берньер - литературное ничтожество, паразитируещее на чужой славе, горе-клоун, возомнивший себя Господом Богом, безаппеляционный невежа, берущийся судить целые народы.

На этом я, пожалуй, знакомство с этим автором заканчиваю. Двух объемных романов для полного впечатления хватает мне за глаза. На очередной этнотреш от де Берньера у меня нет ни времени, ни сил. Тем более, что на горизонте прорисовывается его младший собрат по перу - Том Роб Смит со своими нумерованными детишками.