5

Гвидас с Алдоной, придавленные болезнью сына, навсегда застыли перед мазохистским и неразрешимым вопросом: за что?
....
Еще Медее хотелось бы, чтобы Алдона, отпустив сама себя от вечного материнского рабства, села бы поздно вечером с ней, выпила бы припасенной Медеей рябиновки или яблочной водки и вздохнула бы: «Ох, устала до смерти...» И пожаловалась, и, может быть, заплакала бы, и тогда Медея, приложившись несколько раз в молчании к толстостенной стопочке, дала бы ей понять, что страдания и бедствия для того и даются, чтобы вопрос «за что?» превратился в вопрос «для чего?», и тогда заканчиваются бесплодные попытки найти виновного, оправдать себя, получить доказательства собственной невиновности и рушится выдуманный жестокими и немилосердными людьми закон соизмеримости греха с тяжестью наказания, потому что нет у Бога таких наказаний, которые обрушиваются на невинных младенцев.

И ведь говорили мне, давно говорили, что у Улицкой надо именно Медею читать, а у меня все руки не доходили. А ведь правильно говорили. Именно в Медее Улицкой так хорошо удалось то, что потом так разочаровало в Переводчике.

В хорошей саге мудрость обычно сосредотачивается в образе рассказчика, а мотивы повторений и параллелей нужны для подчеркивания и закрепления общечеловеческого и духовного. А еще хорошо, когда есть некоторое отстраснение, взгляд из некоторого рода переспективы, исторической ли, религиозно-духовной ли, психологической.

В Медее сила рассказа подкреплена силой осмысления и понимания. Понимание до отверженности. Доброта и отдача не "почему", а "потому что".

Прожить жизнь и понять себя и других. Да разве можно о таком мечтать? Можно. И тогда, даже если не свершится, все равно что-то откроется, небольшой зазор:

На краю жизни ему стали открываться вещи, о которых он и не подозревал: что мысли не полностью, а с большой степенью приблизительности передаются словами, что есть некий зазор, некая брешь между мыслью и словом и заполняется она напряженной работой сознания, которая и восполняет ограниченные возможности языка.

И отдельное спасибо за очень правдиво и искренне описанную историю одной депрессии.