5

Нельзя не порадоваться лишний раз, когда книга оказывается лучше, чем ты о ней подумал до знакомства. "Святые сердца" как раз тот случай. Аннотация вяло намекает на некую банальную завязку и заставляет ожидать чего-то вроде "Монахини" Дени Дидро, приправленной слезоточивой любовной линией в духе типичной дамской литературы. Но едва лишь стоит втянуться в ткань повествования, чтобы стало ясно: книга не имеет ничего общего с любовными романами. История Серафины - лишь предлог, чтобы выразить во всей полноте другое, куда более сильное и глубокое чувство. Им дышит каждая страница; оно граничит с восхищением, преклонением, обожанием. Это та трогательная любовь, с какой описан монастырский быт, вплоть до самых незначительных мелочей, и с какой выведены герои. Нет ни однозначно отрицательных, ни положительных, у всех своя правда, они живые люди, которых легко принимаешь, в чью особенную незатейливую реальность ты вживаешься сам, до того привыкая к ней во время чтения, что словно бы видишь перед глазами эти стёртые подлокотники кресла аббатисы, бесчисленные микстуры и травы Зуаны, монастырский садик, старинное распятие, стёртые в неустанных молитвах чётки... Поневоле вспоминается Элис Питерс со своим душевным "братом Кадфаэлем", с той разницей, что у Сары Дюнан не так силён исторический фон (он весьма косвенно определяет происходящее), а сама действительность романа несколько менее жестокая, пересыпанная разве что мелкими бытовыми обидами, неизбежными в любой семье. А в то, что монастырь здесь - именно полноценная, крепкая семья, которая сама себя поддерживает и хранит, несмотря на нарушителей спокойствия вроде Серафины, - веришь вполне искренне.
В книге встречаются и неприглядные описания, но их натурализм не слишком бросается в глаза: на фоне тёплых тонов повествования это похоже на беззлобное ворчание матери, которой иногда приходится и менять любимому малышу пелёнки. В целом же весь роман проникнут какой-то жизнеутверждающей, светлой авторской нежностью, ей заражаешься почти сразу и уже не теряешь вплоть до того момента, когда приходится перелистнуть последнюю страничку.